Прибыв на остров, моряки с удивлением обнаружили в тюках солдатские мундиры и сапоги.

— Бреем бороды, подгоняем форму и учимся ходить строем, ребята, — серьёзно распорядился капитан. — И выжидаем. Ждём столько, сколько понадобится.

Гонец, оказавшийся чумазой девчонкой на ялике, прибыл только через месяц, когда запасы провизии начали подходить к концу.

— Фрегат, — шмыгая носом, рассказывала она, — прибыл вчера вечером. Пробудет в порту с неделю. Солдат разместили в казармах и выдали жалованье. На борту только вахтенные.

— И никакой охраны?

— Пушки форта, сэр, — пожала плечами девочка. — Мимо них никто не прошмыгнёт.

— Передай маме, малышка, — протянул ей Сантьяго кошель с золотом. И облегчённо выдохнул, — Скоро выступаем.

Через три дня, безлунной ночью, «Гейм» бросил якорь в двух милях от порта и спустил шлюпки. В них, наряженные в мундиры, напряжённо молчали пираты.

— Как только заметите мой знак, — напутствовал остающихся на судне Сантьяго, — поднимайте паруса и берите курс прямо на стену крепости. Не доходя до фрегата, зажигайте фитили, прыгайте в воду и ждите нас.

Шлюпки беззвучно двигаясь вдоль берега, вошли в порт и причалили у пирса.

— Выгружайтесь веселее, ребята, — шёпотом скомандовал одетый в офицерский камзол и треуголку Сантьяго. Затем построив свой отряд в колонну, быстрым шагом повёл его к фрегату. Там, рассыпая проклятия, он приказал вахтенным спустить трап.

— Приказ губернатора, чёрт вас всех раздери, — бушевал он. — С полуночи до утра усиленная охрана всех судов.

Стуча каблуками, пираты по двое взбежали на корабль и выстроились на палубе.

— Всех вахтенных сюда, — приказал Сантьяго.

Связав и загнав команду фрегата в трюм, капитан зажёг фонарь, и обратившись в сторону моря, сделал им несколько круговых движений.

— Поднять якорь, — скомандовал он, срывая с плеч тесный мундир.

Как только вдали показались очертания тартаны, пираты бросились на мачты, ставя паруса. Через несколько минут мимо них промчался «Гейм» с палубой, заставленной бочонками с порохом.

— Подбираем своих, — взревел Сантьяго, — и добавляем парусов.

Судно, идущее прямо на них, со стен форта увидели слишком поздно. Пока канониры, схватив в охапку одежду, бежали к орудиям, «Гейм» врезался в подножие стены, скрежеща бортами, развернулся, и палуба его вспыхнула, осветив море на многие мили вперёд. Чудовищной силы взрыв поднял вверх тысячи горящих обломков, обрушившихся на артиллерийские расчёты…

— Не стану кривить душой, — замялся Папаша Бо, — я надеялся, что капитан Сантьяго больше не появится в нашей бухте. А сейчас дело складывалось так, что Генри, Хосе и Креветка должны были вернуться к нему в команду. Кодекс Берегового Братства не разрешал пирату вот так просто взять и покинуть своего капитана.

— Дон Сантьяго, — начал я, — знаю, что не имею права просить об этом…

— Можешь, док! — перебил капитан. — И, не просить, а требовать! Старый Сантьяго всегда помнит о долгах и всегда платит по счетам. Уходя отсюда, я обещал вернуться с полными карманами золота и рассчитаться сполна. Держи!

И он, сняв с пояса увесистый кошель, вручил его мне.

— Благодарю, — принял я деньги, — однако…

— Любое желание! — воскликнул Сантьяго.

— Мы тут, — встрял Генри, — здорово сдружились с доктором.

— Понял, — хитро прищурился капитан. — Что же, почту за честь принять знаменитого лекаря в команду. Будешь иметь полторы доли от добычи, и жить в собственной каюте.

— Сын мой, — внезапно вмешался отец Мейсон, — уверен, что именно я должен внести ясность. Эти три невинных души, — он указал на переминающихся с ноги на ногу Генри, Хосе и Креветку, — находясь при смерти, дали обет Всевышнему построить здесь храм. В благодарность за чудесное исцеление.

— Пресвятая Дева, — перекрестился Сантьяго. — Храм для пиратов?

— Для моряков, — мягко поправил его Мейсон.

— Но…, — начал, было, капитан.

— Но мы с вами, — продолжил святой отец, — будем знать несколько больше, чем будущие прихожане.

— Я хочу пожертвовать на строительство, — заволновался Сантьяго.

— Вижу, что помыслы твои чисты, сын мой, — положил ему руку на плечо Мейсон. — Однако думаю, что Всевышний возрадуется не злату, а доброму поступку. Я понял, что в трюме фрегата томится его бывшая команда?

— Клянусь, — вновь перекрестился Сантьяго, — что я их и пальцем не тронул. Не захотят плавать со мной, продам на Тортуге. Я не какой–нибудь безжалостный убийца.