ВЕЩАЯ КАССАНДРА

Кассандра, дочь троянского царя Приама и царицы Гекубы, вошла в историю, как прорицательница, обречённая на непонимание со стороны соплеменников.

В мировой литературе, Кассандру изображают, как мученицу, тщетно пытающуюся предупредить людей о смертельной опасности. Прекрасная дева, мечется среди глухих к её предсказаниям, умоляет, плачет и… всегда безуспешно. И это при том, что народ обожает всевозможных колдунов, магов и снимателей сглаза. Платит им немалые деньги, послушно пьёт снадобья и опасается по четвергам смотреть на молодой месяц через левое плечо. Мол, прорицательница Авдотья не велела. А двухсоткилограммовая Авдотья, в прошлом оператор башенного крана, внезапно распознавшая в себе дар предвидения, согласно кивает. Кутается в китайскую шаль поддельного шёлка и супит брови. И ей верят! А тут, на ступенях дворца, прекрасная девушка, из приличной семьи, в чистой дорогой тунике умоляет прислушаться к её словам, а все крутят пальцем у виска и идут по своим делам. Отчего так? Давайте разберёмся.

Юная Кассандра, была столь хороша собой, что обратила на себя внимание самого Аполлона. Влюблённый бог и одарил царевну даром предвидения, но…

— Одни мифы утверждают, что Кассандра пообещала стать супругой Аполлона, но, получив бесценную способность, сразу же отказалась;

— Другие считают, что дева изначально отвергала любовь бога и тот, пытаясь смягчить её сердце, преподнёс этот подарок.

Так или иначе, Аполлон разгневался и сделал царевну столь косноязычной (если верить Павсанию — плюнул ей в рот), что никто не мог разобрать ни слова из сказанного ею.

Вот и металась, бедняга, подле Деревянного Коня данайцев, выкрикивая,

— Это, типа, плохо, значит, конь, а-яй, данайцы, нехорошо, как это, я такая тут стою, во как, тыр–пыр!

А, прорицательница Авдотья, поклонилась бы троянцем поясно и завела,

— Ах вы, жители Трои, дети неразумные. Возьмите коника этого, да за уздечку шёлкову, да утопите идола окаянного в море–окияне. И будет вам счастье во веки веков. А теперь заплатите сколько не жалко и по домам ступайте.

И всё! И жила бы Троя.

ВЗГЛЯД МЕДУЗЫ

Кто не знает легенды о бесстрашном Персее, который отсек мечом голову омерзительной Медузе Горгоне? Прекрасный юноша в крылатых сандалиях, и исчадие мрачного Аида. Согласитесь, приятно, когда герой красив и хорошо одет, а противник уродлив и живёт в какой–нибудь осклизлой пещере. Добавьте к этому, пленённую деву или благородную месть, плюс бой не на жизнь, а на смерть над воющей пучиной и завершите победой добра над злом. Что получится? Сказка! Сказка, а не старый добрый греческий миф, в котором нет хороших и плохих, добрых и злых, чёрного и белого…

Родителями Горгоны были брат и сестра. Её отец Форкий повелевал морскими штормами и бурями. Резвился в пенных волнах со своей сестрой Кето, прекрасноланитной богиней бездны, вплетал ей в волосы кораллы, дарил жемчужины и сам не заметил, как влюбился. Родившаяся у них дочь Горгона, затмила своей красотой мать. Была она столь хороша собой, что все обитатели моря были покорены ею. Сирены пели девушке песни, дельфины катали на спинах, нимфы нашёптывали на ночь сказки, а морские чудовища охраняли её сон. Сам бог морей Посейдон, был очарован этой красотой и немедленно изнасиловал Горгону в храме Афины. Потрясённая осквернением своего святилища Афина жестоко покарала Горгону. Отныне, вместо волос у девушки росли из головы ядовитые змеи, а взгляд убивал любого, посмотревшего ей в глаза. Обесчещенная, превратившаяся в чудовище страдалица поселилась на пустынном скалистом берегу, оплакивая и проклиная свою судьбу. Там–то её и нашёл красавец Персей и отрубил спящей девушке голову. Легенда гласит, что голова Горгоны, скатившись с плеч, упала в прибрежные водоросли, превратив их в кораллы…

В АПОГЕЕ

Иностранное, претенциозное и изящное словосочетание «В АПОГЕЕ» в начале прошлого века было также популярно, как и сегодня «В ШОКЕ».

— Этот бесстыдник, телеграфист Маньковский, меня весь вечер лорнировал. А в самом АПОГЕЕ ужина, подсел и всякие глупости принялся рассказывать…

В КАНОССУ ИДТИ

В начале 1076 года папа римский Григорий VII, укрепляя могущество Ватикана, запретил монархам назначать в своих государствах епископов.

— Что за бредни, — возмущался германский король Генрих IV. — На кой дьявол мне, скажем в Магдебурге, иметь епископом какую–нибудь церковную крысу, которая и меч–то в руках никогда не держала? Слуга господень должен и в седле крепко сидеть, и врагов уметь разить, и на пиру тысячу язычников перепивать. В моих землях монахи все один к одному, как мюнхенские колбаски, из луков стреляют, да копьями разят — залюбуешься. А псалмы крестьянам пусть монашки поют.

— В этой Германии не слуги церкви, а упыри, — нервно расхаживал перед экстренно созванным церковным собором папа. — Рожи красные, кулаки, что бочонки. Латыни ни один не знает, зато у каждого кинжал под сутаной.

И весной 1076 года папа проклял и отлучил от церкви Генриха IV. Король, сгоряча, немедленно собрал в Вормсе своих епископов и, в отместку, тоже отлучил Григория VII. Однако, видя растерянность своих вассалов, поразмыслил и отправился в Италию, испрашивать у папы прощения. Григория VII он застал в КАНОССЕ, гостившим у маркграфини Матильды. Три дня, босой и одетый лишь в рубище, стоял король у стен замка, добиваясь аудиенции, а папа, украдкой выглядывая из оконца, посмеивался и попивал тосканское. Лишь на четвёртые сутки, Генрих был допущен в зал, где его ждал Григорий VII. Король был милостиво прощён.