Проходят долгие десять лет, и Троя наконец–то покоряется. Корабли Одиссея отплывают на родину и… пропадают. Как только, весть об исчезновении правителя Итаки доходит до всех уголков Греции, появляется множество претендентов на освободившийся престол. Эти, так называемые, «женихи» требуют руки Пенелопы, угрожают и бесчинствуют. И вот тут–то на сцене появляется Ментор.

Сначала на невзрачного учителя никто не обращает внимания. Затем кто–то из пьяных «женихов», столкнувшись с ним в саду, собирается дать Ментору затрещину, но столбенеет от взгляда, полного ненависти и угрозы. Отныне, проходя мимо пирующих, учитель непременно отпускает парочку едких замечаний. Его начинают сторониться. Однако, встреч с ним не избежать. Дрожащим от ярости голосом, Ментор распекает то одного, то другого из «женихов». Его язвительные замечания разят наповал, скрипучий голос усмиряет самых буйных. Все попытки прогнать «докучливого негодяя» наталкиваются на стену ледяного презрения. В конце концов, претенденты на руку Пенелопы, приучаются вставать при появлении Ментора и виноватыми голосами приветствовать его. Тот же воспринимает перемены, как должное. Некоторые, что бы избежать постоянных поучений и придирок, садятся на корабли и бегут прочь с Итаки. Другие прячутся в окрестных лесах. В головах третьих зреет план избавления от Ментора. Но тот, успев завести «любимчиков» в нестройных рядах «женихов» узнаёт о коварных замыслах и жестоко расправляется с неугодными.

К моменту возвращения Одиссея Ментор так отдрессировывает несчастных претендентов, что, хлопни он в ладоши — все, как один, бросились бы со скал в море.

— Оставь их мне, — просит Ментор у вернувшегося Одиссея.

Однако, тот, движимый чувством сострадания, предпочитает просто перебить несчастных, прекратив, таким образом, их мучения.

МЁРТВАЯ ХВАТКА

Сказка.

За семью горами, за семью долами жила семья — муж, жена и сын. Всех богатств у них было: хижина, да старый колодец. Бывало, женщина вскипятит воды, бросит туда травы с корешками, тем и сыты. Бедствовали они, бедствовали и поняли, что втроём им никак не прокормиться. Испекла мать лепёшку и говорит сыну.

— Вот тебе, дружок, наше самое большое богатство. Отправляйся–ка бродить по свету, может быть и улыбнётся тебе удача. Лепёшку же, ешь сам, никому не давай.

Поклонился парень отцу с матерью и в путь отправился.

Долго ли шёл, коротко ли, а забрёл в чужие земли. Смотрит, под деревом колодец.

— Переночую–ка я здесь, — думает парень. — Лепёшку доём, воды испью.

Только он из заплечной котомки свой ужин вынул, откуда ни возьмись, выбежала Мышь!

— Семь дней, — говорит, — во рту маковой росинки не было. Угости меня, добрый человек, своей лепёшкой.

Однако, парень материнский наказ помнит, грызуна прочь гонит. Но та, зубы оскалила, и в хлеб МЁРТВОЙ ХВАТКОЙ вцепилась. Осерчал молодец, стукнул Мышь кулаком, а из той и дух вон. Расстроился он, да сделанного не воротишь. Поднял тушку за хвост, хотел выбросить, но призадумался.

— Пусть, — говорит сам себе, — невелика добыча, а, какая–никакая, да еда.

Развёл костерок из щепочек, выпотрошил зверька и вмиг изжарил.

Только собрался перекусить, откуда ни возьмись, Кот!

— Семь дней, — говорит, — во рту маковой росинки не было. Угости меня, добрый человек, своей лепёшкой с мышкой.

— Отстань, — гонит его наш парень. — Видишь, самому на один зуб.

Но, Кот оскалился и в мышь МЁТРВОЙ ХВАТКОЙ вцепился. Рассвирепел молодец, схватил Кота за горло и задушил.

— Раз уж я с голодухи на мышь прельстился, — рассуждает, — то от кота и подавно не откажусь.

Подбросил дров в костерок, освежевал добычу и быстренько приготовил.

Только собрался перекусить, откуда ни возьмись, Волк!

— Семь дней во рту маковой росинки не было, — говорит, а сам готовится МЁРТВОЙ ХВАТКОЙ в кота вцепиться.

Не стал парень ждать, а хватил, что есть сил Волка посохом по голове…

Только собрался волчатиной поужинать, глядь, откуда ни возьмись Красна Девица.

— Семь дней, — говорит, — во рту маковой росинки не было.

Растерялся молодец, выронил бутерброд из рук.

— Угощайся, — говорит, — Краса Ненаглядная.

Отужинали они, Девица и говорит, — Бери меня в жёны. Не пожалеешь

Наш парень давай отнекиваться. Мол, он и себя–то прокормить не может, и ни работы у него нет, ни ремеслу никакому не обучен. Но, Красна Девица вцепилась в него МЁРТВОЙ ХВАТКОЙ, не отпускает.

И, что Вы думаете — женился молодец. Построил хижину и стали они жить поживать. Пришло время, сын родился. Хорошо живут, да впроголодь. Бывало, мать вскипятит воды, бросит туда травы с корешками, тем и сыты. Бедствовали они, бедствовали и поняли, что втроём им никак не прокормиться. Испекла она лепёшку и говорит сыну.

— Вот тебе, дружок, наше самое большое богатство…

МЕТАТЬ ГРОМЫ И МОЛНИИ

Раньше, как бывало? Плывут варяги в греки, похваляются:

— Наш бог Перун молнии, да громы мечет. Он самый сильный, мы с ним никого не боимся.

Стоят Русичи на берегу, чешут в затылках. Их Велес за скотом приглядывает, а Мокошь бабам рожать пособляет. Обидно, уж больно простецкие боги получаются.

Может быть, поэтому первых христиан на Руси встретили не особенно любезно.

— Правда, — спрашивают у них, — вашего Иисуса римляне убили?

— Правда, — отвечают те.

— Эх, други, — качают головами Русичи. — Не надобно нам такого. У самих боги не ахти.