Даже не бандитов, — а в ирреальность дешевенького детектива. Прямо под мягкую обложку покета, где фонарики и авторучки стреляют, а около бани сводят счеты различные авторитеты.

В это незаправдашнем мире надо было вести себя сообразно нехитрому сюжету. Например, вынуть пистолет, передернуть затвор и обхватить рубчатую рукоятку обеими руками.

Я не стал вынимать пистолет, а просто наклонился к звездочке дверного окна и прищурился. Владелец машины был жив. Он сидел, откинувшись на спинку сидения, а почувствовав меня, повернул голову и что–то тихо сказал.

Я не разобрал, поэтому взялся за ручку и открыл дверку.

— Что с тем? — выдавил сквозь зубы раненый.

— Скорей всего мертв, — ответил я лаконично.

— Чем ты его?

— Это не я.

— Водить можешь?

Я не только мог. Когда–то у меня были одновременно «мерс», «фольсваген» и запорожец. Причем, я сам ездил на «фольсе» или «запоре», а на «мерсе» ездила охрана. Это было круто, когда к банку подъезжал старенький запорожец, рядом останавливался огромный «мерседесс», оттуда выходил боец, открывал мне дверку, и я, одетый в древние вельветовые брюки и залатанный свитер, выползал из игрушечной машинки… Банковские служащие выходили посмотреть на этот театр. Который, кстати, на этом не заканчивался: за мной выпрыгивал английский бульдог с трехсотграммовой золотой цепью вместо ошейника…

— Садись, я скажу, куда ехать.

Ключи торчали в замке, наверное он пытался уехать, но рана помешала. Я включил зажигание, пошарил рычаг передач, не нашел, посмотрел вправо, обнаружил автоматическую коробку, которую не любил. Пришлось зажечь зажигалку: я не помнил, в какое положение надо перевести рычаг автомата.

БМВ мне водить не приходилось. Слышал, что машина очень скоростная. Поэтому я не торопился, на акселератор жал осторожно. Мы выехали на Красную Пресню и парень умирающим голосом корректировал маршрут. Через несколько поворотов я полностью потерял ориентировку. Москву я никогда не знал достаточно хорошо. Особенно, с точки зрения автомобилиста. Вот на метро я мог доехать куда угодно, метро — транспорт пролетария.

Внезапно, перед глазами потемнело. Я резко вдавил тормоз. К горлу поступило, я распахнул дверцу и сблевал, а потом начал хватать свежий воздух ртом, как некий эликсир. Вспомнилось, что я хочу выпить и закурить. Сигареты лежали в кармане, а я про них и забыл.

— Выпить есть? спросил я раненого.

Он отрицательно качнул головой.

— Плохо мне, выпить надо.

— Сейчас будет ларек, — пробормотал он.

— Денег нет.

— Возьми в левом кармане.

Пачка в левом кармане у него была внушительная. Я наощуп отобрал пару бумажек, вынул. Оказались двадцать и пятьдесят долларов. Более, чем достаточно.

Ларек действительно оказался за следующим поворотом. Я припарковал машину с ним рядом и сунул в запотевшее окошко двадцатку:

— Самой лучшей выпивки, напиток, пожрать. И стаканчик.

Оставив дверцу приоткрытой, я выпил стаканчик, запил фантой. Есть пока не хотелось. Да и водка не оказывала привычной реакции. Я смял пластиковый маломерок, уронил его и отчаянно сделал несколько глотков прямо из бутылки. И жадно запил. И посидел минуту, закрыв глаза.

Подействовало. Спокойней стало биться сердце, которое последние полчаса колотилось, как раненый птенец, уравнялось дыхание, нос перестал ощущать вонь липкого пота под грязной одеждой.

Я покосился на соседа. Он дышал трудно, На губах вскипали розовые пузырьки. Я не стал его мучить, завел машину и посмотрел вопросительно.

— Два поворота направо, там покажу.

Сделал нужное количество поворотов я вновь покосился на него.

— Вон тот дом. Второй подъезд.

Я еще только парковался у тротуара, а он уже бормотал в телефонную трубку. Он совсем обессилел, воздух при вздохе–выдохе буквально скворчал у него в груди.

Люди с носилками появились у машины почти мгновенно. Я надеялся, что он мне что–нибудь еще скажет, попросит о чем–нибудь. Увы. Когда его начали выносить, он окончательно потерял сознание.

— Эй, а мне куда? — спросил я носильщиков.

— Подожди тут, — буркнул один из них.

Что ж, ждать так ждать. Водки еще много.

Я повторил процедуру с запрокидыванием бутылки к горлу. Сладострастный поцелуй — горлышко к горлышку. Подумал о том, что так и не захотелось пожрать. Бурные события напрочь отбили аппетит. Да и водка не шибко брала. А зачем, собственно, я тут сижу? Надо отъехать подальше, и делать ноги. В кармане какие никакие деньги, пусть и неизвестной страны. Найду где их поменять. Можно еще пошарить в машине, найдется что–нибудь на продажу. И вообще, исчезнуть лучше из Москвы. В Харьков поеду, за границу. Там я и с такими деньгами буду считаться богатым. Особенно среди бичей.

Додумать я не успел. Дверь открылась, впустив бородача в спортивном костюме. Он грузно уселся, странно посмотрел на меня, спросил:

— Какие у вас планы?

— Неопределенные, — сказал я честно.

— Ну, вы уезжаете или желаете остаться?

— Скорей уезжаю.

— А как же заказ? Валентин пока нетрудоспособен.

— Как он?

Хоть имя теперь знаю.

— Легкое пробито. Везли долго. Возможен пневмоторакс. Ничего, оправится. Нас больше волнует заказ. Валентин сказал, что второй убит…