Стены подвергались атакам в течение еще трех дней; тысячи человек штурмовали цитадель, тысячи гибли. Потери среди джуранцев были меньше, чем в первый день, так как самые слабые были убиты в первых же стычках с врагом.

На третий день, в самый разгар атаки, с земляных укреплений, что протянулись вдоль третьей параллели, были сняты амбразурные заслоны, сто тринадцать осадных «Поборников», извергнув клубы выхлопного дыма, встали на позицию и с оглушительным грохотом открыли огонь.

Стены цитадели и бастионов утонули в пелене серого дыма, подсвеченного огнем. Не успело стихнуть эхо первого залпа, как на осажденных обрушился второй. Снаряд за снарядом падали на стены и брешь, и в массированном обстреле солдаты из обоих гарнизонов просто обращались в ничто.

Расшатанные части строений, сохранявшиеся в бреши, рушились целыми пролетами, и вниз посыпались сотни тонн обломков, увлекая за собой десятки людей навстречу верной смерти; еще больше несчастных оказались похоронены под упавшими каменными блоками.

Два страшных часа продолжался обстрел, и от ремонтных работ, которые Имперские Кулаки и джуранцы провели на парапетах, не осталось и следа. Сотни солдат погибли, не успев укрыться в бомбоубежищах; раненые кричали так, что их было слышно даже на аллее статуй, что вела к Гробнице. Не выдержав натиска, рухнул фас бастиона Мори, и фрагменты каменной кладки осыпались в ров, в результате чего образовалась крутая, но пригодная для штурма брешь.

Но к этому моменту во рву уже не осталось живых.

Неподатливая оборона джуранцев и вероломство их собственных повелителей привели к тому, что солдаты Железных Воинов прекратили штурм и начали беспорядочное отступление. Те, кто пережил атаку, шатаясь, брели прочь от цитадели; поток этих окровавленных, оглушенных, обезумевших от страха людей разделился, натолкнувшись на гигантскую фигуру в вороненом доспехе. Вокруг этой фигуры образовалась пустота; огромный воин стоял, подобно статуе, в водовороте бегущих солдат из его армии.

Кузнец Войны двинулся сквозь толпу, и солдаты расступались перед волной разложения, что круговым фронтом шла перед ним. В руках его был остроконечный жезл с черепом-символом Железных Воинов, который он вонзил в пропитанную кровью землю у края рва.

Опустив обагренный силовой меч, Леонид наблюдал за гигантом и не мог отделаться от очень дурного предчувствия. Он понятия не имел, кем был этот воин, но страх, внушаемый им, ощущался на уровне инстинкта.

Леонид повернулся к Корвину; доспех библиария космических десантников был опален десятками лазерных выстрелов, рана на предплечье кровоточила.

— Это Кузнец Войны, командующий их армией, — сказал Корвин.

Кузнец Войны стоял в пределах дальности, но никто в гарнизоне цитадели не мог поднять оружие и выстрелить в эту цель. Они лишь смотрели, как Кузнец воздел жезл и указал им на цитадель, после чего извлек из заплечных ножен немыслимых размеров топор и произнес скрипучим голосом, в котором слышался груз прожитых веков:

— Я даю вам срок до завтрашнего дня. Или вы поступите, как велит вам честь, и броситесь на собственные мечи, или ваши души станут моими, и я обещаю, что отправлю в ад каждого, кто еще жив за этими стенами.

По всем законам природы голос вражеского командира не мог быть услышан за стенами цитадели; и тем не менее, каждый джуранский солдат почувствовал, как ужас, заключенный в словах Кузнеца Войны, острым осколком проникает в сердце.

Военачальник армии Хаоса развернулся и направился к укреплениям параллели; Леонид смотрел ему вслед, и тошнотворное ощущение в желудке стихло до уровня глухой боли, лишь когда Кузнец Войны пропал из виду.

С наступлением ночи чемпионы Кузнеца Войны собрались в его вычурном шатре и преклонили колени перед командиром, потрясенные изменениями, которые постоянной рябью шли по всему его телу. Хонсю заметил призрачные контуры чего-то темного за Кузнецом Войны — чего-то, чье присутствие тревожило воздух, словно взмах огромных, пока невидимых крыльев. Мятущиеся души, заточенные в доспехе военачальника, смолкли, заглушенные неслышимым крещендо перемен, зревших в Кузнеце Войны.

— Мои чемпионы, близится великое время, — заговорил он, глядя на едва различимые в тусклом свете очертания цитадели, видневшиеся над краем земляных укреплений. Небо озарялось вспышками артиллерийского огня: имперские мортиры стреляли по лагерю Железных Воинов, но обстрел не был прицельным, и за исключением случаев прямого попадания машинам и войскам в дополнительно укрепленных бункерах ничто не угрожало.

— Будущее проясняется, его пути становятся четче, и я уже вижу, куда они ведут: именно туда, куда предполагал Пертурабо, и это замечательно. Дворцы врага будут обращены в руины, его солдат вздернут на виселицах вдоль всех дорог отсюда до самой Терры, и все наши усилия окупятся. Я видел это, равно как и другие картины будущего — безжалостные сражения и победы небывалых масштабов. Это приятные видения, но жалкие дураки, которых нам предстоит уничтожить, так не думают. Как и большинство смертных, они теряют разум от страха, столкнувшись с истинным величием Хаоса. Их зрение, их понимание ограничены, и в этом причина того, что с ними сотворил Император.