посмотрела на себя в зеркало.

Женщина, которая смотрела на меня, была даже более безумной и разрушенной, чем женщина, которая смотрела в отражении месяц назад, ее лицо измазано кровью. Сейчас женщина была тоньше,

ее кожа более бледная. Темные, уродливые круги под его карими глазами, а ее длинные, каштановые

волосы спутаны в беспорядке, который необходимо было вычесать. Слезы, которые текли по ее

щекам, выглядели, как стекло. Они были чистыми, маленькими шариками, единственная вещь на ее

лице, которая доказывала, что она не мертва.

Для меня было тяжело принять, что эта женщина и я были одним и тем же. Мы были монстрами, она

и я. Каждый раз, когда я ее видела, она была еще больше потерянной, чем в прошлый раз. Она была

грязнее с каждым разом. Новые порезы на ее коже, глубоко-сидящий, жаждущий зуд на ее кожей все

больше и больше и больше, до того момента, что она могла сделать что угодно, чтобы получить то, что хотела. Она могла трахаться с ним снова и снова, так долго, пока получала эти несколько

мгновений блаженства. Она могла сделать что угодно. Все, что угодно, чтобы сбежать из реальности

на несколько секунд.

Женщина в зеркале была мной. И я презирала ее. Я ненавидела ее. Я понимала, почему Ретт

ненавидел меня. Почему Тейлор ненавидел меня. Я была каким-то ядом. Он был в моей крови.

Должен был быть. Я была общим знаменателем всей их ненависти. Даже моя собственная мать

ненавидела меня. И, в конце концов, она наблюдала, как он трахал меня. Наблюдала, как он

вколачивался своим твердым членом жестче, чем прежде, пока я плакала. Пока я умоляла его

остановиться, а ее помочь мне.

Он не остановился. Она не помогла. Она смотрела, попивая какой-то дорогой напиток из бокала для

мартини. И она улыбалась. Она улыбалась, пока он уничтожал меня.

– Нет. Нет. Нет! – я покачала головой и ударила кулаком в зеркало. Зеркало треснуло под моим весом, разбив мое отражение, сделав мое лицо неоднородным и кривым. Так мне нравилось больше.

Искаженная.

Я распахнула аптечку, раскрывая то, за чем пришла. Крошечные бутылочки с таблетками. Их было

больше двадцати. Имя моей матери было написано на каждом. Препараты, которые Тейлор все еще

не выкинул.

Я схватила пузырек самым сильным препаратом внутри и открутила крышку. Мои руки были

тяжелыми, неуклюжими и медлительными, но она все равно поддалась, обнажая большие, белые

таблетки. На мгновение я уставилась на них. Изучала их. Сосредоточилась на них. Они были

созданы, чтобы исцелять, для чего бы они не были. Они были созданы чинить, ремонтировать.

Помогать. Но я не для этого собиралась их использовать.

Таблетки в пузырьке были ответом. Они решат все мои проблемы. Они заберут меня из этого

долбанутого мира, в котором я нахожусь. Они спасут меня. Они станут единственной вещью, которая

может спасти меня.

Я наклонила пузырек до конца, принимая так много таблеток в свой рот, сколько могла. В горле было

сухо, и только несколько провалились в него. Я открутила кран и засунула свое лицо под него, вынуждая таблетки провалиться в мое горло. Во рту был привкус хлопка, и я подавилась, мое горло

хотело избавиться от них, но я не позволила. Я заставила их все провалиться. Пока все не

закончились, и пузырек не оказался пустым.

Я уронила его на пол. Он падал к моим пальцам на ногах, наблюдая падение, как в замедленной

съемке, прежде чем клацнуть по плитке.

Сначала я ничего не почувствовала. Ничего, кроме боли под моей кожей. Та же боль, что терзала

меня день за днем. Паника поселилась во мне. Что если не сработает? Что если он вернется, а я в

порядке? Что если…

Но я заткнула свои мысли и распахнула верхний ящик раковины со стороны Тейлора. Ответ лежал

внутри. Лезвие. Единственное, которое Тейлор использовал, чтобы бриться по утрам, поддерживая

свою кожу гладкой и безупречной. Я выдернула его и в этот раз не раздумывала над ножом. Я

развернула лезвие боком и толкнула им к своему запястью. Прижимая его настолько сильно, насколько могла и протащила им по своей руке. Оно разорвало мою кожу, кровь выскочила наружу. Я