Она отскочила назад и взвизгнула от изумления.

— Не ожидал встретить тебя здесь.

Сара обернулась, онемев от удивления. Не более чем в шаге от нее стоял Мак под большим черным зонтиком. Он был так близко, что практически пригвоздил ее к машине. Невероятно, она даже не услышала, как он подошел! Он улыбался, и, к сожалению, был еще красивее, чем она его запомнила.

— Я махал тебе, но ты была слишком далеко. Что ты задумала? Ограбление банка? Тотальное мировое господство? Может, маленькое преступное или любовное свидание? — он чувственно растягивал слова, обдумывая каждое слово, и улыбался все шире. Увидев, что Сара не сводит с него глаз, он провел пальцами по густым золотистым волосам. Сара покраснела и разозлилась сама на себя. Он сделал вид, будто хочет отнять у нее бумаги, и резко прижался губами к ее губам. У нее перехватило дыхание, и ей показалось, что сердце ее вот-вот остановится.

— Извини. Не хотел тебя пугать. Рад видеть тебя снова. Что ты здесь делаешь?

Сара рванула дверцу машины. Ее сердце трепетало, горячая волна внизу живота уничтожала все разумные мысли в голове.

— Приехала узнать насчет работы, — ответила она, поражаясь самой себе: она сумела усмирить свое воображение и бросила буклеты на водительское сиденье, прежде чем они окончательно промокли. — Ну, пока еще не все ясно. Возможно, я буду здесь работать. В новом художественном центре. — Она махнула рукой в сторону старой церкви, ожидая, что Мак тоже посмотрит в ту сторону и у нее появится возможность отодвинуться от него подальше.

Но он не шевельнулся. Более того, без тени смущения он наклонился вперед и вдохнул запах ее волос.

— Ты пахнешь школой, — со знающим видом заявил он. — Паркетной мастикой и летним дождем — это умопомрачительное сочетание. Кто-то должен выпустить этот аромат в продажу.

Сара засмеялась, отчаянно пытаясь вернуть себе хоть каплю самообладания.

— Что ты задумал, Мак?

Он притворился обиженным.

— Боже, абсолютно ничего. Я только хотел спросить, не согласишься ли ты выпить со мной кофе с булочкой. Сегодня утром я отвез машину Моники в сервис, и мне гулять еще часа два. Я как раз шел в город. — Он кивнул в сторону главной улицы. — Как ты думаешь? Стоит рискнуть? Обещаю больше тебя не нюхать.

В этот самый момент желудок у Сары заурчал. Неподражаемое, жалостливое урчание, означавшее только одно: покормите меня немедленно.

Мак засмеялся.

— Тебе нравится «Кондитерская Джины» около библиотеки? Там потрясающие флорентийские пирожные с настоящим бельгийским шоколадом, поверь, и превосходные багеты. И кофе отличный.

Сара колебалась. Разве закон запрещает пить кофе с чужими мужчинами?

Мак посмотрел на нее, нарочно заиграв искорками в глазах.

Сара оглядела его с ног до головы, будто обдумывая его предложение. Если Крис когда-либо узнает об этом, он придет в бешенство: ведь любому мужчине в здравом уме известно, что совместное распитие капуччино — неопровержимое свидетельство супружеской неверности. Хотя в ее случае было и отягчающее обстоятельство: проведенная ночь с Маком и Моникой в тот день — это было уже серьезное обвинение.

Сара подумала, что, очевидно, Мак флиртует с ней, чтобы вывести ее из равновесия, и приложила все усилия, чтобы выглядеть безразличной, смотреть ему в глаза и не вздрагивать при этом. Мак помахал зонтиком, приглашая ее укрыться вместе с ним.

Сара вздохнула. Какой смысл сопротивляться? Все равно Крис на нее злится.

— О’кей, только за твой счет.

Мак поднял руку в знак протеста, будто и не собирался заставлять ее платить.

— Расскажи, чем ты будешь заниматься в художественном центре. Я вроде читал об этом большую статью в «Адвертайзере» пару недель назад.

Сара зашагала рядом с Маком и принялась рассказывать ему об экскурсии, которую устроил ей Лео. Между ней и Маком пробегали маленькие динамичные электрические разряды, и их разговор был пропитан невероятным чувственным взаимным притяжением, хотя Сара была достаточно умна, чтобы догадаться, что Мак пользовался своим обаянием при каждом удобном случае. Но ей все равно было забавно: с ней давно уже никто так не заигрывал.

«Кондитерская Джины» располагалась на углу Бетел-стрит и Парк-роуд, недалеко от библиотеки. Это было новое кафе в конце вереницы уютных магазинчиков, торгующих глиняной посудой, ароматными травами, репродукциями, одеждой и мебелью ручной работы. В солнечные дни здесь было полно посетителей. На тротуаре стояли деревянные столики и ротанговые стулья, по обе стороны от входа — горшки с самшитом, подстриженным в виде пирамидки, под тенью бело-синего навеса и деревьев маленького соседнего парка. Внезапный ливень загнал в кафе много народу. Когда Мак и Сара очутились внутри, помещение ломилось от посетителей, и от их промокшей одежды шел пар. Но им все равно не пришлось долго ждать, пока освободится столик. Они сели у окна, прямо посередине. Большое зеркальное стекло запотело, но сквозь него все равно было видно происходящее на улице, а прохожие могли наблюдать за тем, что происходит в кафе.

В тот самый момент, когда Сара усаживалась за столик рядом с Маком и вела пальцем по строчкам меню кондитерской, Крис Коулбрук подъехал к дому. Дома было очень пусто. Единственными живыми существами во всем доме были кот Генри, который спал без задних ног на корзинке с чистым бельем, и красный мигающий циклопов глаз автоответчика на кухне. Крис был недоволен. Он предупредил Сару, что к обеду будет дома.

За окном небо потемнело до пепельного цвета, и каждую минуту дождь принимался стучать по стеклу с такой силой, будто пытался свести с ним личные счеты. В то утро Крис забыл взять куртку, и промок насквозь. Он был на грани, раздражение его было на пределе, и он знал, что еще чуть-чуть, и он взорвется. И вот Сары не оказалось дома. Если, конечно, она не спряталась где-нибудь. Учитывая, что творилось между ними в последние несколько дней, он бы не удивился, узнав, что она скрывается от него. И все равно он лопался от раздражения.

Стянув с себя футболку, он бросил ее на пол рядом с кроссовками, затем холодными мокрыми пальцами ног стащил носки. Желая показать, что ему не наплевать на чистоту и порядок, он одной ногой швырнул мокрый, покрытый глиной комок туда, где должна была стоять стиральная машина, и огляделся в поисках утешения.

Снаружи прогремел воинственный раскат грома, за которым последовал блеск молнии. Чувствуя себя замерзшим, промокшим и жутко обиженным, Крис выдернул из-под кошки чистое пушистое белое полотенце и вытерся насухо. Генри, в шоке от того, что его потревожили, выгнулся, как кнут, и, страшно зашипев, прыгнул на сушилку для посуды.