— Голосуйте за консерваторов! Голосуйте за Хэллета! — Он рассмеялся. — Эх ты, янки, как жаль, что я не могу рассчитывать на твой голос.

— Он несомненно принадлежал бы тебе, — сказала Джудит. — Может, тебе следует прибегнуть к той тактике, о которой мне как-то рассказывал отец. Представляешь, однажды в Чикаго во время избирательной кампании выяснилось, что половина бедных душ на кладбище все еще значилась в избирательных списках.

— Ты должна научить меня, как это делается, — он снова рассмеялся. — Джудит, я пробуду в Эдж Бартоне несколько дней. И хотя я буду редко бывать дома, может, ты все-таки приедешь туда? Знать, что в конце дня меня ждешь ты, значило бы для меня так много.

Джудит заколебалась. С одной стороны, ей ужасно хотелось снова поехать в Эдж Бартон, но с другой, то, что Стивен был сейчас занят предвыборной кампанией, давало ей возможность спокойно разыскивать своих родных.

— Мне бы очень хотелось поехать туда, — наконец произнесла она. — Я хочу быть с тобой. Но мне плохо работается вдали от моего письменного стола. Тем более что видеться бы будем редко. Думаю, мне лучше все-таки остаться в Лондоне. К тому времени, как начнутся выборы, я надеюсь уже отправить готовую рукопись моему издателю. И если мне это удастся, уверяю тебя, я буду чувствовать себя совершенно другой женщиной.

— Как только пройдут выборы, я не буду таким терпеливым, дорогая.

— Надеюсь, нет. Благослови тебя Бог, Стивен. Я люблю тебя.

Для просмотра переданных туристами фотографий в Скотланд — Ярде была отведена специальная комната. На некоторых снимках была женщина в черных очках и накидке, однако везде только в профиль. И капюшон почти полностью скрывал ее лицо. Все фотографии, на которых встречалась женщина, были увеличены, и ее изображение выделено отдельно.

— Около пяти футов восьми дюймов, — заметил коммандер Слоан. — Довольно стройная, как вы считаете? Не более ста четырнадцати — ста шестнадцати фунтов. Темные волосы и ярко-красные губы. Не слишком-то много.

В комнату быстрым шагом вошел инспектор Дэвид Линч:

— Похоже, нам удалось кое-что разузнать, сэр. Поступило еще несколько фотографий. Вот, взгляните на эту, пожалуйста.

На новом снимке женщина в накидке ставила венок к подножию статуи Карла I. Из-под венка выглядывал уголок коричневого пакета.

— Отличная работа, — произнес Слоан.

— Но это еще не все, — продолжал Линч. — Мы задавали вопросы на всех строительных площадках в городе. Прораб на одной из них сказал, что видел, как какая-то очень красивая женщина в темной накидке флиртовала с его рабочим Робом Уоткинсом. По его словам, Уоткинс после болтал, что она собирается прийти к нему домой. — Линч на мгновение замолчал, предвкушая, какой эффект произведут его следующие слова. — Мы поговорили с хозяйкой квартиры, где живет этот Роб. Десять дней назад у него была посетительница. Она приходила два раза, около шести вечера, и оставалась у него в комнате часа два. У нее были темные волосы, черные очки, ей было где-то под сорок, и на ней была темно-зеленая накидка с капюшоном, причем, по словам домовладелицы, очень дорогая. На ней также были очень дорогие кожаные сапоги, через плечо перекинута большая сумка, и как сказала хозяйка: «Держалась она очень высокомерно. Можно было подумать, что это королева».

— Думаю, нам следует немедленно допросить Роба Уоткинса, — сказал Слоан и добавил, повернувшись к своему помощнику: — Собери все эти увеличенные фото женщины в накидке. Посмотрим, сможет ли этот парень ее опознать.

— Да, еще один интересный момент, — произнес Линч. — Хозяйка говорит, что эта женщина, без сомнения, была англичанкой, но у нее был довольно странный выговор, даже не выговор, а, скорее, манера говорить.

— И что это должно означать? — спросил Слоан.

— Насколько я понял, сэр, странной была модуляция ее голоса. Хозяйка сказала, что это очень напоминало старые киноленты, в которых герои употребляют старомодные словечки.

При виде появившегося на лице коммандера Слоана выражения он покачал головой:

— Простите, сэр, но я сам этого тоже не понимаю.

Десятого февраля премьер-министр выступила наконец с давно ожидаемым заявлением об отставке, в котором она сказала, что не будет выставлять свою кандидатуру на следующий срок и обратится к Ее Величеству с просьбой распустить парламент. Двенадцатого февраля Стивен был избран лидером партии консерваторов, а шестнадцатого февраля королева распустила парламент, и началась предвыборная кампания.

Джудит как-то со смехом сказала Стивену, что теперь, если она желала его видеть, ей достаточно было просто включить телевизор. Когда им все же удавалось встречаться, это происходило неизменно у него в доме. Обычно он посылал за ней автомобиль, и Рори объезжал дом кругом, подвозя ее прямо к заднему крыльцу. Таким образом им удавалось до поры до времени избегать внимания вездесущей прессы.

И однако, Джудит понимала, что для нее было настоящей удачей, что Стивена большей частью не было в городе как раз теперь, когда она работала все дни напролет, заканчивая книгу. С нетерпением она ожидала того момента, когда получит свидетельства о рождении, не в силах побороть сидящий где-то в глубине ее души страх, что Сара Котни Парриш окажется в конце концов просто кем-то, кого она знала ребенком.

Ей было ясно, что, став женой премьер-министра Англии, она будет постоянно на виду и подобные занятия сделаются для нее просто невозможными.

Стивен обычно звонил ей два раза в день: рано утром и поздно вечером. От произнесения множества речей голос его нередко звучал хрипло. И разговаривая с ним, она чувствовала, как неимоверно он устал.

— Похоже, борьба будет более ожесточенной, чем мы предполагали, дорогая, — сказал он ей в одном из их разговоров по телефону. — Лейбористы упорно сражаются, и, судя по всему, после десятилетия нахождения консерваторов у власти многие будут голосовать просто за перемены ради перемен.