Вот она и в зале. Не верит своим глазам. Столько труда понадобилось, чтобы привести в порядок помещение, столько сил угробить, наблюдая за бестолковой пани Черепахой, ничего не желающей делать без упреков и затрещин, и все насмарку, эти прожорливые кретины перебили все вокруг, исцарапали столы, елозя ими по полу, повсюду обломки, осколки, кровь, слюна, сопли, фекалии.

— Прекратите, — рявкнула мадам Кашалот, оглушив увлекшихся гостей поистине завораживающими возможностями голосовых связок.

Все замерли, только несколько доходяг в углах зала стонали, готовые подохнуть с минуты на минуту.

— Мудаки, что вы здесь устроили? — закричала Кашалот, обводя Бутербродную взглядом.

Посетители не знали куда деться, стыдоба, готовы были под землю провалиться. Сплошь отцы семейств, достойные члены общества, чиновники префектуры, предприниматели, работники культуры и образования, кого только не было среди этого сброда с изрезанными лицами в изодранном рванье выходных костюмов.

— Нищеброды, клошары, прыщееды. Научитесь вести себя в приличном месте, а потом высовывайтесь — не наоборот, — не унималась мадам Кашалот.

Мужчины спешно застегивали одежду, по крайней мере те, у кого остались молнии или пуговицы. Женщины поправляли задранные юбки, съехавшее белье, булавками скрепляли порванную одежду, некоторые достали зеркальца и занялись макияжем, скрывая подтеки крови и набухшие гематомы.

Ярость мадам Кашалот пошла на убыль. Удивленная неожиданной тишиной, из кухни пришла миссис Сплюснутая.

Кашалот сразу же спросила ее, почему у посетителей нет еды, те как раз ставили столики и ногами сгребали мусор в небольшие кучки, которые затем заталкивали под окочурившихся товарищей.

— Или всю еду они побросали друг в друга? — добавила мадам Кашалот.

— Нет, — начала миссис Сплюснутая. — Без еды, потому что все заказали одно и то же — какую-то лягушачью требуху в винном соусе, которой у нас отродясь никто не ел и запасов мы не держали.

— Где Марио? — рявкнула старшая, изменившись в лице.

— Я отправила его за лягушками.

— Ладно, — Кашалот снисходительно кивнула, и тут же, не прошло и секунды, влепила миссис Сплюснутой головосносящую пощечину.

Мадам вообще любила пощечины, заслуженные или беспричинные, сбивающие с ног или едва ощутимые, оглушительно звенящие или почти неслышные, размашистые или исподтишка, филигранно техничные или до тошноты неуклюжие, остервенело злые или почти любовные, картинные или неряшливые — мадам любила все виды пощечин.

Сплюснутая, рыдая, убежала в кухню, а мадам Кашалот повернулась к посетителям и объявила, что сейчас им принесут пищу. Со стороны посетителей послышалось недовольное ворчание, тут же вспомнили про дыру в стене, кто-то заговорил о морозе.

Старшая официантка посмотрела на дыру.

— Бессовестные фигляры, — чуть слышно прошипела она. — Говорили, что сделают, а сами ни черта не сделали. Теперь эти болваны будут мерзнуть и мычать как коровы.

Мадам Кашалот вышла из зала. Миссис Сплюснутая рыдала за столом, обхватив голову руками, но, как только Кашалот показалась в дверях, вскочила, уголками глаз вобрав слезы обратно.

— Приготовь заказы не из лягушачьей требухи, а из прикорма, — распорядилась Кашалот.

Следует сказать, что на жаргоне работников Бутербродной прикормом называли мясо животных, запрещенных к употреблению в пищу Санитарной службой. В основном это было мясо собак, кошек и мышей.

Завсегдатаи без труда определили бы нарушение, подай, например, шницель из кошатины, и тут же заявили бы в Санитарную службу. А со шницелем из кошатины, которая всю жизнь питалась мышатиной пришлось бы повозиться, сто раз подумать, прежде чем заявлять куда-нибудь. Потому что вкус кошатины совершенно не похож на вкус кошатины, всю жизнь питавшейся мышатиной. Ничего общего.

Это — опытный факт, установленный месье Жлобелем, только что лишившим мать обеих ног и части туловища, и введенный им в обиход Бутербродной.

— Экономия набьет мои карманы монетами, — говорит Жлобель.

Сказав А, пройдемся уж по всему алфавиту. Мы имеем в виду сорта прикорма, которых ровно три. Градация по невыносимости вкуса.

Третий сорт — мышатина, всю жизнь питавшаяся другой мышатиной. Как обнаружилось, имеет мало общего с обычной мышатиной, хотя и тошнотворна до обморока.