— Сейчас летные каникулы и мне не нужно учиться часами, так что у меня все действительно очень хорошо.

Я нахмурилась. — Тебе не нравится колледж?

— Мне нравится колледж.

— Звучит так, словно это не так.

— Мне нравится, — начал он медленно, — но есть вещи, которые мне нравятся больше.

Он бросил мне коварную улыбку.

Я была достаточно взрослой, чтобы понять, что он говорил о девушках, и это было хвастовством с его стороны. Появилось ощущение, словно кто-то ударил меня в грудь.

Я прикусила нижнюю губу и уставилась на теннисные туфли. Был один вопрос, который я ужасно хотела задать. Я нервничала, смотря на него.

— У тебя есть девушка?

Я была горда собой. Мой голос не дрогнул и мои щеки не покраснели… пока.

— Прямо сейчас? Нет. Но, у меня было несколько.

— Я помню… Лаура Кляйн, — я сгримасничала, изображая рвотные позывы.

Он ухмыльнулся. — С чего такое любопытство? Ты попалась на всю эту парни-девушки подростковую чушь?

Я наклонила голову. — Подростковая чушь?

— Ну, знаешь …, — он помахал руками в воздухе, — Держание за руки и прочая ерунда.

— Не знаю… Думаю, да.

— И кто парень?

«Я смотрю на него», — подумала я.

— Есть один парень, — ответила уклончиво.

— Ах… он парень. Не мальчик. Должно быть, старше… сколько, пятнадцать? — дразнит он.

Я сузила глаза. — Намного старше пятнадцати.

Он нахмурился. — Ребенок, любой, кто старше пятнадцати – слишком стар для тебя.

— Нет, вовсе нет.

— Вообще-то, да, — спорил он.

Я взяла листик, лежащий передо мной, и покрутила его. Он не знал, как было лучше для меня. Никто не знал, кроме меня.

— Могу я дать тебе совет?

Я подняла на него глаза и сказала неохотно. — Попробуй.

— Любой парень твоего возраста – придурок. Не доверяй им.

— А что насчет твоего возраста?

Он бросил мне ухмылку, которая заставила меня резко вздохнуть.

— Мы все еще придурки. Фактически, ты не можешь доверять никому из нас. И все эти глупости с поцелуями? — он покачал головой. — Тоже этого не делай.

Я сузила глаза. — И что же мне делать?

— Пиши письма или обменивайся рукопожатиями.

— Обмениваться рукопожатиями? — спросила я, скептически.

— Да. Это все, что тебе нужно.

Я нахмурилась и не произнесла ни слова. Не знала, чего хочу, но в одном была уверена. Его руку я пожимать не хотела. Я посмотрела на Лаклана и поймала его на том, что он уставился на меня. Его брови были сведены, и я была слишком напугана, чтобы спросить, о чем он думает, слишком боялась, что он даст мне еще один «совет от парня».

Я быстро проговорила. — Который час?

Он на секунду дольше задержал на мне взгляд и схватил телефон. — 2:15.

— Утра?

— Нет, обеда. У солнца не было желания просыпаться сегодня.

Я слегка пнула его ногой, встала и отряхнула сзади свои шорты от грязи. — Мне нужно идти домой.

Уходить не хотелось. Казалось, что Лаклан только что поднялся по лестнице, а наше время уже вышло.

— Долго ты пробудешь дома? — спросила я.

— Неделю. Потом я должен буду вернуться в колледж.

Я уставилась на половицы. Неделя и близко не стояла с тем временем, которое я хотела с ним провести. Но я буду брать то, что дают.

Лаклан встал. — Что-то не так?

— Ничего.

Лаклан выпрямился и подошел ко мне. Он похлопал меня по голове. Моя челюсть сжалась от этого братского жеста.

— Вся та чушь, что я говорил о парнях... ты же знаешь, что я просто присматриваю за тобой, да?

— Знаю, спасибо, — пробормотала я, после чего вынырнула из-под его руки.

Мне не хотелось, чтобы он меня предупреждал. Я не была его маленькой сестрой. И если я могла увидеть это, то почему он не мог?

— Я здесь на неделю, — крикнул он. Я остановилась. — И я привез для тебя пару фейерверков. Знаю, что пропустил твой день рождения, но подумал, что мы все равно можем их запустить.

Это звучало как задабривание.

Прежде чем спуститься по лестнице, я ему улыбнулась. — Звучит замечательно.

— Ты уверена, что в порядке? — спросил Лаклан.

Прежде чем запрыгнуть в седло, я оглянулась, чтобы увидеть его. Он наблюдал за мной с беспокойством, которое читалось на его лице. Всего мгновение я нежилась в лучах этой заботы. Даже несмотря на то, что его не было так долго, фактически ничего не изменилось. Он все еще находился там ради меня. И я молилась Богу, чтобы он был там всегда. И чтобы ни время, ни возраст, ни опыт не смогли этого изменить.