На первом уроке географии учитель показал нам, где мы живем: сначала наш город, затем провинцию, потом страну. Он развесил картинки: порт Роттердама, амстердамские каналы, гидросооружения Афслёитдеика, фермеры на польдерах, добыча торфа в Дренте, заводы «Филипс» в Эйндхофене, аэропорт Схипхол с парой десятков самолетов. Это были мы!

Затем он повесил карту Европы и показал Нидерланды. До чего ж мы были маленькие! А потом — карту всего мира. Учитель подвинул стул, вызвал кого-то из ребят, чтобы тот залез на него и показал нашу страну. Мы были не больше булавочной головки. Весь класс рассмеялся, а потом затих.

Мы это написали на обложках наших тетрадей, каждый по-своему, как делают все дети: Геерт Мак, Вестерсингел 38, Лееуварден, Фрисландия, Нидерланды, Европа, Мир, Млечный Путь, Вселенная. Я есть я. Это был мой адрес в Космосе. Моя собственная метка. И где-то посредине — Нидерланды.

У нас начались уроки истории. Учитель рассказывал о возникновении Нидерландов и о том, как наши древние предки батавы оказались в этой стране — закутанные в медвежьи шкуры, с женами и детьми. Переплывая Рейн на плотах, они приходили из дремучих германских лесов к свету моря. Они сражались с римлянами, объяснял учитель, они их изгнали из страны, как потом мы выставили испанцев, а еще позже французов и немцев. Но ведь первым, кто решился поднять восстание против римских завоевателей в нашей стране, был их вождь Юлий Цивилис. А мы потомки этих героев по прямой линии.

Под стук линейки мы стали петь новую песню.

От батавов мы совершенно сошли с ума и остаток недели каждую перемену играли в батавов и римлян, по очереди меняясь ролями. Вот это предки! Какой замечательный предмет история!

Учитель Шмал не был исключением. Чуть ли не до конца XX века почти все школьные учителя в Нидерландах предлагали своим ученикам практически тот же рассказ о возникновении страны, придавая ему, впрочем, то протестантский, то католический, то «красный», то нейтральный оттенок. Поколения голландцев выросли с так называемым батавским мифом.

Уже в XVII веке батавами вплотную занялись такие популярные авторы, как Питер Корнелисзоон Хоофт и Гуго Гроций: ведь батавы завоевали свободу в борьбе с римлянами, так же как их потомки — в борьбе с испанцами. Их изображал Рембрандт на своих полотнах, а национальный поэт Йоост ван ден Вондел пел им славу в своих стихах. Столица новой колонии, Нидерландской Индии, была названа в их честь Батавией.

В среде протестантов имел хождение миф об Израиле, в соответствии с которым голландцы якобы в действительности происходили от некоего сбившегося с пути племени богоизбранного народа и потому должны были занять особое место при Всемогущем Господе. Но не случайно учитель Шмал предпочитал батавов: используя рассказ о них, корни государственности Нидерландов и главной особенности голландского национального характера, а именно стремления к свободе, можно было искать в глубокой древности.

Кроме того, тему батавов можно было интерпретировать по-разному, легенда о них могла приспосабливаться к велениям времени. В последующую эпоху речь шла уже не только об их воинственности — с начала XVIII века они привлекали интерес прежде всего благодаря своей так называемой чистоте и естественности. Батавы стали символом Просвещения в Нидерландах.

В то время был один увлеченный интеллектуал, отец Элхарт, который приказал в своем саду построить батавскую хижину, где любому желающему был готов подробно поведать об образе жизни и образе мыслей благородных предков. Почти всё он, видимо, высасывал из пальца, но это никого не волновало. Когда Французская революция в 1795 году добралась и до Нидерландов, страна на некоторое время была даже переименована в Батавскую республику.

Сейчас все это в прошлом. Во время иконоборческого бунта в мятежные 60-е прошлого века эта героическая история как бы мимоходом была разбита вдребезги. Батавов задвинули в конце концов за кулисы, и не без оснований. Они ведь не являлись предками современных голландцев. За прошедшие века Низинные Земли знали такие масштабные переселения народов, — впрочем, миграция имела место во все времена, — что в жилах среднего голландца не осталось ни капли батавской крови.

Да и древнейшим населением Нидерландов батавов считать нельзя. Когда они здесь появились около 50 года до н.э., эти области населяли примерно 15 тысяч человек, принадлежавших к различным германским племенам. На западе — здесь теперь расположены такие города, как Роттердам, Гаага и Амстердам, — была пустынная местность, покрытая дюнами и торфяниками, забытый край, где бродили лишь охотники да кочевники. Центральную часть покрывали дремучие леса. На севере тянулся бесконечный береговой ландшафт, сформированный приливами и отливами и изрезанный лиманами и заводями. А на юге в доисторические времена уже добывали железо, и там, где позже возник Лимбург, располагалась кремниевая шахта, продукцию которой продавали в радиусе до ста километров. Даже на пустынном севере, как свидетельствуют бесчисленные находки, вовсю занимались скотоводством. Такая область, как Дренте, в эпоху железного века была уже изрядно заселена. К такому выводу можно прийти, изучая старую аэрофотосъемку, на которой еще различимо множество сельхозугодий.

В действительности батавы — это народ воинов, который происходил предположительно из Средней Германии и покинул родные места после конфликта с материнским племенем хаттов. И вероятно, конфликт этот был связан с коллаборационизмом по отношению к римлянам, к чему именно батавы проявляли склонность на протяжении ряда поколений. Они поставляли больше всех наемников. Историки подсчитали, что в среднем один-два сына из каждой батавскои семьи служили в римской армии. Во многих римских источниках можно найти высокую оценку их боевого искусства, силы и особенно выносливости. На протяжении десятилетий представители этого народа были востребованы как легионеры. Некоторое количество батавов переквалифицировались в госчиновников, а один, как свидетельствует надпись на обнаруженной могильной плите, дослужился даже до чина телохранителя императора.