В доказательство трактирщик выставил на стойку пыльную бутыль.

— Душечка, не желаешь ли выпить? — спросила Балуста.

Душечка не отказалась — что она, дура? Пусть с настоящим сашмирским пойло и рядом не валялось, но винцо неплохое, много лучше обычной кислой дряни. И стоит полмарки за бутыль, а с юнцов и целую сдерет. Итого — четверть марки в карман и выпить задарма. Чем плохо? Щедрые мальчики начинали ей нравиться, и она даже подумала, не попросить ли Буркало потом выпустить их через черный ход…

Мысли Дольны оказались для Шу настоящей находкой: все мошенничество Буркалы как на ладони.

Пока трактирщик наливал красное вино, Дольна оперлась на стойку локтями и шепнула трактирщику, так, чтобы петушки расслышали:

— Я поставлю пять марок. Шесть к одному, на Гри Зурга.

— Ты что? — подыграл Буркало. — Я ставок не беру.

Он покосился на Шу с Балустой.

— Да ладно тебе. Мальчики тоже хотят сыграть. Что тебе, жалко? Ты же обещал!

— Дольна, тебе померещилось. Я простой трактирщик…

— Э, достопочтенный, — вмешалась Шу, сделав вид, что отпила изрядный глоток вина — на самом деле осторожно слив гадость под стойку.

— Да, сиятельный шер? — трактирщик сделал честные круглые глаза.

— Разве мы похожи на тех, кто доносит в муниципалитет?

— Ну что вы, сиятельный шер! Как можно…

— Раз дама хочет поставить, пусть поставит. Нельзя обижать такую милую девушку. Правда, Дольна?

Раскрасневшаяся девица кивнула и подвинулась вплотную.

Порывшись в кармане, Шу выложила на стойку пять марок столбиком.

— Ну, раз сиятельные шеры просят… — неуверенно протянул Буркало, сгребая монеты.

— Сиятельные шеры не просят, — набычилась Шу.

— Сиятельные шеры желают и получают то, что желают, — грохнув пустым бокалом об стойку, поддержала Баль.

— Конечно-конечно! — закивал трактирщик. — Ставка принята.

— Это ставка дамы! Душечка, — Шу повернулась к Дольне. — А не прогуляться ли нам на трибуны?

— Да, посмотрим, как победит твой Гри Зург. А может, потом поставим еще разок? — Балуста изобразила серцееда.

Радостно разулыбавшись, девица ухватила Шу за руку и собралась уже тащить к выходу — ей все больше хотелось увести отсюда милых пьяных мальчиков. Но Буркало не позволил.

— Хм… воистину благородные шеры! — просиял трактирщик. — Я вижу, вы люди серьезные…

Ожидая, когда же Буркало перейдет к делу, Шу с трудом сдерживалась, чтобы не повторить Уджирского ущелья. От посетителей таверны исходили столь сильные волны зависти и злобы к чистеньким юношам, что хищник внутри требовал: Взять! Убить!

«Прежде дело, — уговаривала Шу сама себя. — Какого ширхаба? Этот сброд мне не опасен! И вообще, я не темная! Могу обойтись без их страха».

— …репутация! Вам любой подтвердит, — продолжал соблазнять их Буркало.

— Да мы и не сомневаемся, достопочтенный, — прервала его Шу. — Несомненно, нам сегодня способствует удача. Вы же примете на Демона Шая пятнадцать к одному?

Буркало опешил от радости. Эти юнцы собираются поставить на безнадежный вариант — Демон в лучшем случае придет четвертым из восьми, а скорее и вовсе последним. Денежки сами идут в руки, честно и законно. И не будь он Рябым Буркало, самым удачливым букмекером Суарда, если не вынет из юнцов все до последнего медяка!

— Разумеется, сиятельные. Но вы уверены? Шансы… — Он состроил в меру снисходительное лицо. Как раз, чтобы петушкам не вздумалось идти на попятный. — Возможно, стоит еще подумать?

— Какого дысса! Вы берете ставку или как? — отреагировала Шу именно так, как ожидал трактирщик.

— Беру! Пятнадцать к одному, на Демона Шая. Сколько ставите?

— Много. Двести золотых найдется? — Шу понизила голос до шепота и сделала исполненное важности лицо.

Но Дольна все равно услышала, хоть Балуста и отвлекала её как могла, разве что не тащила в темный угол. Девица вскинулась испуганно — да за такие деньги мальчиков порвут на куски! Нельзя же так глупо! — но эльфийка заломила ей руку, делая вид, что обнимает, и шикнула.

— Э… у меня-то найдется. Не извольте сомневаться, сишер. А вы ставите наличными? — так же тихо осведомился Буркало.

— Мы ставим вот это.

Шу вынула из внутреннего кармана завернутый в платок золотой браслет с сапфирами, подаренный отцом к балу, и положила на стойку. Букмекер едва развернул ткань, тут же закрыл и отодвинул обратно.

— Я не беру кра… — трактирщик осекся, поймав горящий азартом взгляд мальчишки. Этот точно не из Тихой гвардии, слишком зелен. — Это не стоит пятнадцати золотых. Восемь.