Билли, уже открывшая было рот, раздраженно зыркнула на Томаса и Мирко, и ничего не сказала.

— Очень хорошо, Билли, — похвалил ее Дауд. — Признание проблемы — первый шаг к ее исправлению. Мирко?

Блондин вопросительно вскинул голову.

— Расскажи сначала про экономическую обоснованность претензий куратора секретной службы. — Дауд смотрел серьезно, он выглядел усталым, как будто вступал в этот спор уже много раз, и проигрывал. Данич нахмурился, собираясь с мыслями.

— Ну, с этой точки зрения с куратором нельзя не согласиться, экономическая политика последних лет… особенно — последнего года… не может считаться приемлемой для страны, ведущей борьбу со смертельной эпидемией. Предпринимаемые Императрицей меры хороши, но несвоевременны и недостаточны. Я не медик, но борьба с чумой предполагает полную изоляцию зараженных районов, принудительное лечение всех, контактировавших с больными… Ничего этого нет, городские службы работают вполсилы и, судя по всему, давно плюнули на инфицированных. Фактически город завис над пропастью, и все, что можно сейчас обеспечить — это сделать так, чтобы падение оказалось не смертельным. С императрицей или без нее.

— Экономика, — напомнил Дауд.

— Да, конечно… — Данич нахмурился. — Существенная деловая активность в городе практически на нуле, внешняя торговля не ведется — с чумным городом торговать почему-то никто не хочет. Удивительно, как остальной Гристоль, да и прочие острова еще не объявили нам экономическую блокаду, но к тому, по всей видимости, идет. Внутренняя экономическая активность сильно деформирована инфляцией и изоляционизмом — цены растут, причем необоснованно. Лояльность населения и институтов власти падает. Пропаганда для успокоения недовольства во всех слоях общества не ведется, объявляют только о все новых и новых указах Императрицы, не разъясняя, что они несут городу и жителям. Это неправильно.

Мирко перевел дух.

— Но самое плохое — смертельное, с точки зрения простого бухгалтера — это отсутствие срочных, действенных экономических и политических реформ, проводимых с учетом эпидемии. Закрытие заводов и шахт — это не реформы, а вынужденные меры, простейшие реакции вроде подергивания конечностей у мертвеца под воздействием электрического тока. Движение вроде бы есть, но оно бессмысленно и бесполезно. Городская аристократия живет как жила — не введено режима экономии ворвани, которая является нашим главным стратегическим сырьем, не производится передача критических промышленных отраслей под контроль государства, не делаются запасы продуктов питания, наконец, не ведется дезинфекция и безопасное захоронение трупов. По моему мнению, Императорский кабинет серьезно недооценивает опасность ситуации и ее неизбежные последствия — вымирание и анархию. Возможно, еще полгода, чуть больше — и Империю будет не спасти.

Повисла тяжелая пауза.

— Но при всем этом, — твердо сказал Данич, — я категорически против убийства. Смерть — это не выход, а смерть Императрицы надолго погрузит Дануолл в хаос и кровь. Этого нельзя допустить.

— Твой ответ понятен, — сказал Дауд. По голосу его было невозможно понять ничего. Доволен, недоволен? — Ты объяснил свою точку зрения исключительно наглядным образом. Томас?

Молодой «китобой» явно чувствовал себя неуютно. Он был идеальным исполнителем, быстрым и старательным, но анализ ситуации и рекомендации о дальнейших действиях — это означало просто прыгнуть выше головы. Тем более, давать рекомендации самому Дауду! Тем более, относящиеся к грядущему убийству Императрицы!

Примечательно, что Дауд в его понимании стоял куда выше Джессамины Колдуин. И тем не менее, вопрос требовал ответа, поэтому Томас не мог промолчать.

— С организационной точки зрения, есть несколько важных моментов, — сказал он, немного поразмыслив. — Во-первых, если мы и откажемся, то это все равно не значит, что Императрица останется в живых. Берроуз упрям, он наверняка обратится к кому-нибудь еще, возможно, менее искусному, но более жадному. А это значит, что жертв в итоге может оказаться куда больше.

— Плевать на жертвы! — чуть ли не вскрикнула Билли. — Какая нам разница…

Сжатый кулак Дауда полыхнул мертвым зеленым огнем. По комнате хлестнул порыв ледяного ветра.

— Не. Надо. Меня. Испытывать, — раздельно сказал Дауд. С каждым словом изо рта у него вырывался пар.

Билли на миг застыла. Губы ее дрогнули.

— Мастер Дауд, — она опустила голову. — Прошу прощения.

— Да, — задумчиво сказал главарь «китобоев». Он стоял неподвижно, опустив голову, огонь на руке угас, холод ушел. Томас окинул собравшихся неуверенным взглядом, но ничего не сказал. — Хороший же я «мастер», если даже три моих ближайших соратника не могут провести и минуты, чтобы не попытаться передушить друг друга. Что ж, представьте тогда, что меня нет. Представьте, что я умер, что моя глотка перерезана, а тело гниет где-то под обломками разрушенных зданий, пища для крыс. Как вы собираетесь управлять «китобоями», когда каждый мелкий вопрос, любая пустяковая проблема приводит только к отчаянной и бессмысленной ругани? Как заставить жить и работать такую сложную организацию, как наша, если вы даже выслушать друг друга не можете?