Леон(пытаясь сохранить достоинство). У меня связаны руки.

Тото. Ничего, я знаю, где ты их держишь. Вот здесь… Мерси. Я взял двадцать бумажек. Одну я оставил тебе на разживу, чтобы ты мог поступить как подобает кавалеру, когда маман тебя отвяжет. (Надевает туфли.)

Леон(чуть не плача). Неужели ты меня совсем не любишь, мой мальчик?

Тото(холодно). Не понимаю, кто мог тебе сказать такую глупость. (Уходит.)

Леон. Это я во всем виноват. Я им совершенно не занимался. Детей надо воспитывать на положительном примере. (Начинает как бы звать котят.) Кис, кис, кис! Идите сюда, мои маленькие! Идите ко мне, мои ненаглядные грешки! Сейчас я вас буду кормить. Не все сразу, маленькие обжоры. (На мгновение задумывается и вдруг простодушно восклицает.) Но если разобраться, в глубине души я всегда был моралистом! Достаточно прочитать все, что я написал. Все мои заметки в «Фигаро»… Со всех уголков страны, из Бретани и Кантали, ко мне приходили десятки писем, и везде меня просили об одном: «Продолжайте борьбу! Кто-то должен же сражаться со всей этой порнографией!» А одна преподавательница из Дижона написала: «Ваша ручка — это копье! Вы наш Георгий Победоносец, который поразит дракона!» Да, я всегда стоял за семью, за чувство долга… Я доказывал это каждой своей строкой, по десять франков за строчку. Моя последовательная позиция стоила мне Нобелевской премии. (Срываясь на крик.) Все равно я бы от нее отказался, как Сартр… только по причинам прямо противоположным! (Пауза.) Не много найдется в мире писателей, которые бы так высоко держали голову! Я был героем Сопротивления. Во время оккупации я печатался под чужим именем… Так чего же они от меня хотят? (Кричит.) Ну, я жду ответа! Ваше молчание лишь подтверждает мою правоту. (С презрительной улыбкой.) Говорите, я спал с горничной? Да, спал! Это был мой гражданский долг… Стань я любовником какой-нибудь знаменитой актрисы, вы бы не сказали ни звука. В Париже это считается хорошим тоном. Но пойти на близость с народом, и не только на словах… какой ужас! Не правда ли? Фи! (С горьким откровением.) Да, я писал в «Фигаро», но в глубине души я всегда был левым. И этой левизны они мне не могут простить!..

Входит новая горничная, этакая разбитная крестьянка.

Горничная. Я ваша новая прислуга. Я должна отвязать вам правую руку, чтобы вы написали заметку в «Фигаро».

Леон(все еще во власти негодования). Да-да… Они еще увидят, из какого я теста! Я им все выскажу!

Горничная(развязав веревку и показывая ему ручку). Вот ваша ручка. Снять колпачок?

Леон(только сейчас рассмотрел ее по-настоящему). Какая милашка! Подожди, не все сразу. (Встряхивает затекшую руку.) Даже не знаю, смогу ли я сразу писать. Вы не могли бы отвязать мне заодно и левую руку, чтобы я растер правую?

Горничная(непреклонно). Ни в коем случае. Мадам велела развязать только одну руку.

Леон. Но вы же видите, я не могу удержать ручку. Может, вы сами разотрете мне пальцы?

Горничная(растирая). Так?

Леон. Спасибо, дитя мое. У вас доброе сердце. В наши дни это такая редкость. Эмансипация открыла перед женщиной одну дверь — секса и наглухо закрыла другую — человеческой доброты. Ой!.. Возьмите вы ее лучше в ладони. Так мне будет приятнее.

Горничная. Мне тоже. А то у меня после стирки руки совсем заледенели. А что вы такого натворили, что вас поставили к позорному столбу?

Леон(пожимая плечами). Да ничего. Сами знаете, много ли требуется сегодня, чтобы тебя затравили! Достаточно отклониться от генеральной линии… А у вас и вправду руки как ледышки. Вы не могли бы засунуть мою ладонь к себе под мышку? Это ведь самое теплое место.

Горничная(выполняя его просьбу). Пожалуйста. Если это вам поможет. Так лучше?

Леон. О да, гораздо.

В наступившей тишине между ними возникает нечто вроде интимной близости.

Горничная. Ну как, проходит?

Леон(прочувствованно). Приливает… То приливает, то отливает. (С нежностью.) Прямо мурашки по коже.

Горничная(невозмутимо). Ага. Только не надо гладить мою грудь.

Леон(удивленно). Разве я пошевелил пальцами?

Горничная. Еще как пошевелили.

Леон. Так и есть — мурашки! Это получается совершенно бессознательно. Вы уж меня простите, мадемуазель, но какой спрос с бедной, больной руки?

Горничная(в глубине души польщенно). Ой, ну что вы! Подумаешь, какое дело. (С восхищением.) Как вы красиво говорите!

Леон(скромничая). Это моя профессия.

Горничная. Наверно, надо быть здорово образованным, чтобы писать в журнал?

Леон. Не то слово.

Горничная. Я тоже хотела выучиться. Без культуры нынче пропадешь! Решила пойти воспитательницей в детсад, да вот провалилась на вступительных экзаменах. Завалила тригонометрию.

Леон(несколько удивившись). Это что же, теперь надо сдавать тригонометрию, чтобы поступить воспитательницей в детский сад?