Долгое совещание было прервано самым бесцеремонным образом. К ужасу Александрыча, мигом вспомнившего некогда преподанный ему урок самбо и к удивлению остальных присутствующих в комнату впорхнуло грациозное создание. Из-за приоткрытой двери выглянула улыбающаяся физиономия дежурного сыщика, которому было строго наказано не пускать посторонних в контору («Смотрите, радуйтесь, кто к нам пришел!»). Но, увидав выражение лица зама начальника, сыщик немедленно скрылся в темноте коридора.

На пороге комнаты стояла Женевьева. Только она могла так, без предупреждения примчаться из своей Франции, посреди ночи добраться через весь город до сыскного агентства, надеясь на радостную встречу с его любимым начальником. Ее похожее на «мур-р-р» — «здравствуй дорогой» оборвалось, едва успев начаться.

— Николя, бедная девушка ждет — не дождется, пока ты к ней приедешь или хотя бы позвонишь, а ты, оказывается, развлекаешься со своими друзьями, — удивленно воскликнула вошедшая, по пути чмокнув в щеку Алексея и оторопевшего Александрыча, — а тебе никто не говорил, что девушек нельзя надолго оставлять одних?

Не поняв толком, шутит ли Женька или говорит серьезно, Арчи начал оправдываться, мол «тут возникли некоторые проблемы», но девушка, перебив его, заявила, что «единственная проблема — это я» и сыщик больше не мог сказать ни слова, так как его рот был в тот же миг принародно заткнут сладкой французской помадой.

Нертов тактично отвернулся, сделав вид, что пытается рассмотреть висевший на стене плакат времен перестройки «Голосистость — вот наше богатство»! Александрыч же, схватив со стола грязные стаканы, побежал срочно их перемывать. Но едва он выскочил за дверь, как оттуда послышался оглушительный грохот, звон бьющихся стекол и заковыристая фраза зама, в которой самым литературным было слово «мать».

Женевьева, отпустив Арчи, как и полгода назад, во время первого визита в агентство, всплеснув руками, охнула: «Боже, я же там свои чемоданы оставила!», после чего сыщик в приступе безудержного хохота повалился грудью на стол, вызвав этим очередной поток проклятий из-за двери…

Алексей недооценил Женевьеву, решив, что все ближайшие дни Арчи суждено провести в отпуске «по семейным обстоятельствам». Хотя встреча с французской сыщицей произошла, считай, глубокой ночью, но уже часов в двенадцать руководитель агентства свежий и тщательно выбритый появился на службе. Правда, не один, а под симпатичным конвоем.

Нертов, на время обосновавшийся в конторе Иванова, недоуменно взглянул на вошедших, а Александрыч, схватившись за голову руками, запричитал, что так он и знал: опять начинаются проблемы, опять придется отдуваться за «итальянскую мафию», биться с каким-нибудь «Главбухом» — терминатором, или разбираться с сутенерами на Старо-Невском проспекте.

Арчи, виновато глядя на друзей, заявил, что Женевьева будет им помогать и, стремясь пресечь бесполезные возражения, добавил: «Но только под жестким контролем», на что Александрыч затряс головой и сделал вид, что безутешно рыдает, смирившись с горькой судьбиной. Нертов, понимая, что спорить бесполезно и главное, поздно, тактично промолчал. А Женька, гордо вскинув голову, уселась между ними на стуле и явно приготовилась немедленно приступить к работе.

— Что ж, проведем рекогносцировку. — Прервал затянувшуюся паузу Арчи.

В это время в комнату влетел запыхавшийся Гущин: «Есть контакт!», но тут же осекся, увидав постороннего человека. Иван не был знаком с Женевьевой, так как пришел в контору уже после ее отъезда и теперь выжидающе смотрел на шефа, ожидая дальнейших указаний.

— Иван, это Женевьева. Она работает с нами. Можешь говорить не стесняясь, — Арчи был рад, что благодаря Гущину ему удалось избежать возможных подначек зама, — ну что, сработал наш «жучок»?

— Сработал. Ребята сейчас засекли телефонный разговор из кабинета Климовой. Хотели отзвониться, да я сказал, что лучше сам пленку привезу. Вот, послушайте… Где у нас «вертушка»?

Когда магнитофон заработал, сначала присутствующие слушали лишь тишину большого города — далекое позвякивание трамваев, да урчание проезжавших под директорскими окнами автомобилей. Но вскоре послышался легкий металлический скрежет поворачивающегося ключа. Видимо кто-то вошел в кабинет. Раздался вежливый, но властный мужской голос.

— Леночка, принесите, пожалуйста, стакан минералки. И побыстрее. У меня мало времени. Я пока поищу на столе у Нины Александровны бумаги и заодно позвоню. В ответ негромко прозвучало секретарское:

— Хорошо, Сергей Борисович, я сейчас.

Опять легкий хлопок двери и усиливающийся шум шагов. Человек, очевидно, подошел к столу. Чуткий микрофон, укрепленный под директорским столом, уловил шуршание бумаг, затем — звук поднимаемой телефонной трубки, а через некоторое время снова тот же мужской голос. Теперь он звучал мягко, даже немного подобострастно, что никак не вязалось с предыдущими фразами.

— Добрый день… Нет, не от себя. От шефа. Бумаги возьму и поеду… Где встретиться?..