Святослав Ольгович, не сумев достичь соглашения о союзе с черниговским князем, вступил в переговоры с Юрием Владимировичем, сыну которого Ивану отдал Курск и Посемье. Изяслав Мстиславич решил опереться на сыновей Давыда и Ярослава Святославичей: в то время как Владимир и Изяслав Давыдовичи организовали наступление на волости Святослава, скрывавшегося сначала в Северской земле, а затем в земле вятичей, муромский князь Ростислав Ярославич должен был отвлечь силы Юрия нападением на его владения. Но в конце концов противникам Мстиславичей удалось скоординировать свои действия: Юрий взял Торжок и земли по реке Мете, а Святослав разорил Смоленскую волость. Весной 1147 г. состоялась встреча союзников, в связи с которой на страницах летописей была впервые упомянута Москва: «…Прислал Юрий сказать: “Приди ко мне, брат, в Москов”. Святослав же поехал к нему с сыном своим Олегом и малой дружиной, взяв с собою [племянника рязанского князя] Владимира Святославича. Олег же поехал вперед к Юрию и дал ему барса. И приехал по нем отец его Святослав, и так любезно расцеловались в пятницу, на похвалу Святой Богородицы [4 апреля], и так были веселы. На другой же день Юрий повелел устроить обед силен и сотворил честь великую им, и дал Святославу дары многие с любовью, и сыновьям его, Олегу и Владимиру»{327}. После этой встречи Святослав активизировал наступление в земле вятичей, откуда при поддержке половцев и сына Юрия Глеба, сменившего на княжении в Курске своего умершего брата Ивана, стал изгонять посадников Давыдовичей.

За несколько месяцев до этого тяжело заболевший Игорь Ольгович выразил желание постричься в монахи, что по приказу Изяслава было приведено в исполнение переяславским епископом Евфимием 5 января 1147 г., после чего бывший князь был помещен в киевский монастырь Святого Феодора, основанный Мстиславом Владимировичем. Однако это не спасло ему жизнь и не способствовало прекращению междоусобицы. Поводом к кровавой развязке, произошедшей в сентябре того же года, стала информация о том, что Владимир и Изяслав Давидовичи, обратившиеся к киевскому князю за помощью против Святослава Ольговича, сами вступили с ним в переговоры и составили заговор с целью убийства Изяслава Мстиславича и восстановления на престоле Игоря (по предположению С.М. Соловьёва посредником в этом деле мог стать Святослав Всеволодович{328}, который периодически перебегал из одного лагеря в другой, так как был внуком Олега Святославича по мужской линии и правнуком Мономаха — по женской).

Изяславу Мстиславичу, шедшему на соединение с Давыдовичами против Святослава и Юрия, известие о заговоре доставил из Чернигова тысяцкий Улеб. Вместо совместного похода между князьями началось выяснение отношений, которое привело к разрыву. По распоряжению киевского князя информация о заговоре была обнародована на вече в Киеве (19 сентября 1147 г.), но здесь ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Горожане, не желавшие возвращения Игоря к власти, отправились в Феодоровский монастырь и вытащили князя-монаха из монастырской церкви. Младшему брату Изяслава Владимиру Мстиславичу удалось отбить его у толпы и спрятать во дворе своей матери. Однако это не остановило киевлян: они выломали ворота, подрубили сени, на которых находился Игорь, и, схватив его, притащили на княжеский двор, где и убили. Труп бывшего правителя был подвергнут поруганию на торговище на Подоле (его тело все же удалось предать погребению в церкви Святого Михаила, а позже оно было перенесено в Чернигов).

Несмотря на то что гибель Игоря должна была сплотить противников Мстиславичей, взаимодействие между Давыдовичами, Ольговичами и Юрием Владимировичем наладить не удалось. В результате военной кампании 1147–1148 гг. Давыдовичи, Святослав Ольгович и Святослав Всеволодович были вынуждены заключить с Изяславом мир. После того как усилия новгородского первоиерарха Нифонта по заключению мира с суздальским князем потерпели провал, Изяслав посетил Новгород, где вокняжился (до 1154 г.) его сын Ярослав, совершив оттуда зимой 1148–1149 гг. рейд по землям Северо-восточной Руси. «…И пошел на Юрия к Ростову с новгородцами, и много повоевал людей Юрия, и по Волге взял 6 городов, даже до Ярославля опустошил, а пленных взял 7000, и возвратился из-за распутья», — говорится в Новгородской I летописи{329}.

Затем военные действия были перенесены на юг, так как находившийся в то время в Киеве под видом союзника Изяслава Ростислав Юрьевич сумел склонить на сторону отца некоторых киевлян и черных клобуков (кочевников, находившихся в зависимости от Киева), после чего, по доносу бояр, был выслан Изяславом из города. Вследствие этого появились предпосылки для предъявления Юрием претензий к Изяславу, которые он выразил в словах: «Нет ли мне части в Русской земле и моим детям»{330}. Получив поддержку от половцев, а также от Святослава Ольговича и Святослава Всеволодовича, отступившихся от Изяслава, Юрий двинулся на юг и подошел к Переяславлю, который прежде пытался отнять у Мстислава Изяславича его сын Глеб.

Киевский князь, хотя и признавал генеалогический приоритет Юрия (как это можно заключить из слов, сказанных его сыну Ростиславу: «Всех нас старше отец твой, но с нами не умеет жить»){331}, все же отказался удовлетворить территориальные претензии дяди в «Русской земле» под тем предлогом, что «если бы он пришел только с детьми, то которая бы волость ему бы полюбилась, ту бы он и взял, но так как он на меня половцев привел и врагов моих, Ольговичеи, то хочу биться»{332}. Отверг он и предложение об урегулировании конфликта, которое сделал ему Юрий за два дня до сражения на Трубеже, заявив через своих послов: «Ты, брат, на меня приходил, и землю повоевал, и старейшинство с меня снял. Ныне же ради братьев и сыновей Русской земли, и ради христиан, не пролей крови христианской, но дай мне Переяславль. Я посажу сына своего в Переяславле, а ты сиди, царствуя, в Киеве, а не захочешь сотворить этого — за всем Бог»{333}.

Заявление Юрия, во-первых, примечательно тем, что здесь он говорит не только о разорении своей волости, но и о «снятии» с него «старейшинства», что в данном контексте надо понимать как нарушение его политического приоритета, обусловленного генеалогическим старшинством{334}. Во-вторых, он выражает готовность примириться с этим положением в обмен на уступку Переяславля его сыну, которая выражала бы его «причастность» к «Русской земле»{335}. На первый взгляд такой компромисс являлся для суздальского князя невыгодным. Но, как мы говорили выше, Переяславль имел для потомков Мономаха значение наследственной «отчины», так что, посадив туда своего сына в качестве князя-наместника, Юрий рассчитывал восстановить до определенной степени попранное Изяславом «старейшинство» и ограничить его владения правым берегом Днепра, не говоря уже о том, какие замечательные перспективы открывались из Переяславля не только для контактов с кочевниками, но и для захвата Киева.

Возможно, именно поэтому мирные предложения Юрия, как и просьбы о мире переяславского епископа Евфимия, были отвергнуты Изяславом, но 23 августа 1149 г. в сражении на Трубеже его войска оказались обращены в бегство. Эта победа предоставила в распоряжение суздальского князя Переяславль, где он посадил своего сына Ростислава, а после того, как киевляне, неохотно поддержавшие Изяслава против Юрия, потому что он был сыном Владимира Мономаха, отказались продолжать сопротивление, хотя и понимали, что им «с Юрием не ужиться», Изяслав был вынужден уйти во Владимир-Волынский. Юрий вошел в Киев и «сел на столе отца своего». Первым делом новый князь постарался укрепиться в Киевской земле и посадил в ключевых городских центрах своих сыновей: Андрея в Вышгороде, Бориса — в Белгороде, Глеба — в Каневе. Суздаль Юрий отдал одному из своих младших сыновей Васильке. Для своего союзника Святослава Ольговича он добился возвращения «отчины» — Курска с Посемьем, Сновской тысячи, Слуцка, Клечьска и «всех дреговичей». Политический союз был скреплен династическим браком: Юрий выдал замуж за сына Святослава Олега одну из своих дочерей, а на другой его дочери женился Ярослав{336}, сын галицкого князя Владимирко Володаревича, который также зарекомендовал себя деятельным сторонником нового правителя Киева.