Еще не село солнце, как, переодетая в чистую, но очень бедную одежду, Турина тряслась в сторону столицы на ветхой телеге, управляемой Лотом, лежа на жидком пучке соломы. Изображала она больную старуху очень достоверно. Во-первых, нормально отдохнуть после ночного забега женщине так и не дали, поэтому выглядела она, сильно помятой, несмотря на принятое лекарство. Но особую достоверность придавали качественно вымазанные соком довольно едкого растения лицо, руки и даже ноги до колен. Выставленные напоказ коричневые пятна разной степени интенсивности, отбивали у всех, видевших женщину, всякое желание даже близко подходить к телеге.

Дня через четыре сыскная активность в городе существенно утихла и количество патрулей значительно уменьшилось. Властей городка не вдохновляла мысль растратить взятку на оплату стражникам за сверхурочную работу. Городская казна и так не страдала изобилием средств, а излишние траты на поимку рядового, пусть и излишне резвого грабителя, могли стоить отцам города занимаемого места. Объявлять же поиск наследника соседнего государства нельзя. Подобную задачу имеет право ставить только Наместник.

Затягивать с поездкой Мрия не стала, королева-мать изведется, ожидая внуков. Однако и переться в столицу без веской причины нельзя. Все уже привыкли, что она там не часто появляется. Возникнут вопросы. Как только в городе и окрестностях стало поспокойнее, Мрия объявила, что едет в столицу, закупить кое-какие драгоценности к надвигающемуся празднику и заказать праздничные платья. Валенса решила не брать. Чем трястись в душной телеге, пусть лучше ребенок на свежем воздухе поиграет под присмотром наставника.

Наследник Марталии с братом ехали в карете для слуг, в сопровождении пожилой служанки, у которой они прятались все эти дни.

По дороге, на полпути к столице встретился курьер на разгоряченной лошади. Торопливо выскочив из кареты, Фессалия подошла к гвардейцу, выслушала сбивчивое донесение и, взяв пакет, с сосредоточенным лицом несколько раз провела над ним рукой. Мрия впервые видела подобное действо и заинтересованно наблюдала как за рукой, так и за выражением лица наставницы. Замерев на несколько секунд, Фессалия подала конверт жене Наместника. Вскрыв, Мрия прочла. Озабоченно тряхнув головой, перечла несколько раз, пытаясь продраться сквозь завуалированное сообщение. Нахмурилась, сжав губы, и протянула письмо Фессалии. Удивленно взмахнув бровями, наставница осторожно взяла бумагу и задумчиво прочла.

— Если я правильно поняла намеки, Ореста отравили… но он еще жив, и о случившемся мало кто знает, — напряженно произнесла девушка.

Наставница лишь кивнула.

Нахмурившись, написала письмо, дала Фессалии, та что-то и от себя добавила, и выбрав двух солдат из сопровождения, отправила с письмом назад в летний замок. Охрану приказала усилить, а Валенса, на всякий случай, спрятать среди детей слуг, переодев мальчика в неприметную одежку. Одну из служанок переодели в одежду наместницы и усадили в главную карету. Сама же Мрия облачилась в один из мужских костюмов, постоянно возимых с собой в сундуке с одеждой. На всякий непредвиденный случай. Затем, в сопровождении Фессалии и двух опытных воинов из охраны, помчалась в столицу.

Дорогу помнила смутно. Верховую езду не любила, утомляла она ее до невозможности. Но сейчас выхода не было. Предъявив медальон-пропуск на воротах, потребовала о своем появлении молчать и срочно проводить к эрту Гирану. Увидев ее, Советник виновато развел руками и, отпустив солдат, торопливо повел пустынными коридорами

— Отравление вашего мужа удалось обнаружить совершенно случайно. Зашел слуга с срочным донесением и увидел хозяина, лежащего на полу и пускающего пузыри. Позвал меня. Я вызвал врача и Ирвина. Слугу приставил находиться рядом, чтобы не разболтал, да еще пригрозил семью отправить в дальнее поселение, если проболтается кому.

Решительно шагая рядом с взволнованным Советником, Мрия тропливо решала плюнуть и свалить из этого гадюшника, или все же вылечить бабника и козла, именуемого мужем. [3]