— Ну, ты можешь выпить за конец моей карьеры! — захохотал он, поворачиваясь к залу и поднимая уже пустой бокал, словно предлагая тост. Посетители, в большинстве завсегдатаи, подняли бокалы в ответ. Они узнали Фини и решили, что тот разыгрывает очередной спектакль для публики.

— В чем причина такого счастья? — поинтересовался блондин, сидевший у барной стойки.

— Разве я счастлив? Разве я свободен? Нелепый вопрос! Но на сей раз я создал лучшую статью в своей жизни!

Фини схватил со стола бейсболку мышиного цвета и бегом направился к выходу, все еще сжимая в руке давно опустевший бокал для мартини. Кисти его клетчатого шарфа воинственно развевались. Тесс осталась в компании недопитого мартини и пачки сигарет, забытой Фини на столе. Слова приятеля: «Разве я счастлив? Разве я свободен?» — показались Тесс очень знакомыми, но у нее никак не получалось вспомнить, где она могла их слышать.

Она сидела в одиночестве в баре и только сейчас почувствовала, как сильно проголодалась. Но Тесс не любила обедать или ужинать в ресторане, если не было никого, кто мог бы составить ей компанию. Она допила мартини, оплатила внушительный счет Фини и вышла на улицу. Можно, конечно, зайти в магазин и купить замороженных продуктов, а заодно какой-нибудь глупый журнал, чтобы почитать в ванной. Черт бы побрал этого Фини! Благодаря ему отличный свободный вечер превратился в выпитый в одиночестве мартини и замороженную лазанью, которую придется есть дома.

Однако полчаса спустя, едва войдя в холл, она ощутила потрясающую смесь запахов, на этот раз доносившихся не из кухни Китти, а из ее собственной. Ее обостренное голодом обоняние различило запах жареного ягненка, горячего хлеба и печеных яблок. Она бегом поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. «Не хуже, чем Эски сегодня утром», — подумала она.

Кроу уже ждал ее, стоя у входной двери. Он крепко обнял Тесс, даже не дав ей возможности снять пальто и положить сумку с продуктами.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — пробормотала она, уткнувшись лицом в его колючий шерстяной свитер и надеясь, что он не заметит, как сильно она обрадовалась его внезапному визиту. — Я оставила тебе на автоответчике сообщение, что сегодня встречаюсь с Фини.

— Я сегодня освободился пораньше и подумал, что вполне могу зайти и приготовить тебе ужин. В крайнем случае, если бы ты заявилась со свидания посреди ночи, веселая и смеющаяся, я просто уложил бы тебя спать, а на следующее утро сам бы съел твой ужин, — улыбнулся он.

— Поверь мне, сегодня Фини было не до веселья, — но Кроу ее почти не слушал. Он целовал ее, ласково поглаживая по длинным волосам.

— У тебя лицо холодное, Тесс, — нежно произнес он, назвав ее детским прозвищем, которое она сама себе придумала, перемешав буквы своего полного имени — Тереза Эстер. Так ее называли только близкие члены семьи и старинные друзья. Кроу не был ни тем, ни другим. Ему было двадцать три года: возраст, когда еще нет никаких забот. «Он ведь младше меня на шесть лет», — Тесс постоянно помнила об этом. У него были длинные черные волосы, почти такие же длинные, как у Тесс. Ее всегда немного удивляло, что ей приходится поднимать голову, чтобы взглянуть ему в лицо, как будто разница в возрасте означала, что он должен быть и ниже ее ростом.

— Что ты думаешь о нашем новом жильце? — Тесс обернулась в сторону Эски, наблюдавшей за ними с таким видом, словно ей хотелось занять место Тесс в объятиях Кроу.

— По-моему, она просто замечательная. Мы с Китти уже выводили ее сегодня на прогулку, а потом я покормил ее вареным рисом с овощами. Она очень старая, эта наша новая собака.

Тесс нахмурилась. «Наше» было словом, которого следовало избегать всеми возможными способами. Условием их совместного проживания было то, что у них не должно быть общих вещей: никаких общих книг или музыкальных дисков, при походе в ресторан или кафе каждый платил за себя, и уж тем более не допускались совместные приобретения для дома.

Но озвучивать свои мысли она не стала.

— Зачем варить рис с овощами, если у меня лежит целый мешок собачьего печенья?

— Мне нравится готовить для моих женщин. Да, кстати, я не говорил тебе, что наша группа будет выступать в субботу?

— Где?

— В «Блуждающей опере».

Тесс едва удержалась от какого-нибудь пренебрежительного высказывания. «Блуждающая опера» была заведением, полностью соответствующим своему названию. У нее не было постоянного помещения. Владельцы арендовали залы в различных частях города, и потому «Блуждающая опера» совершенно не походила на обычный ночной клуб: во временном помещении не продавались ни напитки, ни еда, а вот все недостатки наличествовали в полном объеме — сигаретный дым, слишком громкая музыка и толпы подростков.

— Это означает, что я не смогу тебя попросить исполнить что-нибудь из репертуара «Роджерс и Харт»?

— «Роджерс и Харт»! — возмутился Кроу. — Ты что, Тесс? Мы не будем играть этот антиквариат!

— А вот, например, Элвис Костелло пел замечательную песенку «Моя забавная Валентина».

— Тесс, Элвис Костелло уже никому не интересен! Он же такой старый, что годится мне в отцы.

— Но не такой старый, чтобы годиться мне в отцы, верно?

Вместо ответа Кроу улыбнулся, поняв, что весь этот спор был затеян, чтобы поддразнить его.