Затем территорию покинул КамАЗ с ополченцами и "таблетка" с зениткой.

Люди кричали им вслед:

– Спасибо, "Восток"!

После короткого, но проливного дождя, появились два ярко-желтых колесных экскаватора-погрузчика и начали шустро убирать баррикады. Мешки с песком, покрышки, колючая проволока и прочий мусор посыпались из ковшей в кузова самосвалов.

Народ не расходился, издали наблюдая за происходящим.

...Вечером Румын, Ник и Коробочка зашли в ОГА почаевничать. Заодно и перекусить что-нибудь.

На первом этаже нашли такую столовую, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Воистину - пир во время чумы!

– Вот это да!
– сказал Ник, обводя взглядом столы, заваленные всякой вкусной снедью, которую и в хорошие времена трудяги не каждый день едят.
– Гляди-ка, внутренние враги деликатесы трескают, а мы кашей с тушенкой давимся. Разве это справедливо? Ребятки, за мной!

Роман схватил сосиску, тюбик майонеза и хлеб, первое, что попалось на глаза. Но Ник его остановил:

– Брось эту гадость!

– Ник, я есть хочу...

– Оставь это. Брось, говорю!

– Ник!..

– Иди-ка лучше сюда.

Роман бросил на стол сосиску и подошел к нему.

Ник взял со стола маленький кусочек белого хлеба, положил на него сверху огромный кусок ветчины, а снизу примостил точно такой же кусок сыра.

Роман, посмотрев на этот "нахальный" бутерброд, улыбнулся.

Ник был в своем репертуаре. Ну точно кот Матроскин из мультфильма, ни дать ни взять!

– Хлеб можно положить и посередине, - наставническим тоном сказал он.
– Ты так пробовал?

– Нет.

Найдя на столе двухлитровый тетрапак с томатным соком, Ник протянул его Роману:

– А вот этим запивай. Наедайся, сынок. Дальше снова будут кашки.

– Ник?

– А?

– Слушай, а у Заура что, одни чечены в отряде?

– Нет. Почему одни чечены?
– жуя, сказал Ник и уточнил: - Там много осетин. Из Южной Осетии. Они сюда сразу прибыли, первыми, а теперь учат нас воевать. А чего спросил-то?

– Да так, просто... Они для меня все одинаковые.

– Осетины вообще-то христиане. А чеченцы - мусульмане.

Роман ничего не ответил.

Бутерброды у всех получились довольно внушительные.

Всю эту вкуснотищу уплели за обе щеки.

Закончив собственные манипуляции с двумя чайными пакетиками и сахаром, Ник перевел взгляд на К**шеева и негромко спросил:

– Коробочка, чайку будешь?

Тот ответил довольно грубо:

– Ник, я не буду пить эту мочу. Тут кофе есть.

Ник полыхнул глазами, но ничего не сказал.

К**шеев, как ни в чем не бывало, взял в руку электрочайник и подставил под него стаканчик.

– Леха, так нельзя, - упрекнул Роман.
– Следи за языком.

– Тебя не спросил.

Коробочка развел себе крепкий кофе и вышел на улицу.

– За это могут когда-нибудь и по роже дать, - сказал Ник.

– Это точно, - кивнул Роман.

– Если хлеб-соль меж собой не делить, то и понимания не будет, - похлопывая Романа по плечу, сказал Ник.
– А так... Эх-х... Вот и вы, друзья меж собой, а по пустякам ссоритесь.

– Да не всегда и по пустякам. Как ссоримся, так и миримся, Ник.

– Это верно... Ты-то чай будешь?

– Не, я тоже кофе выпью. А то засну. Две ночи подряд не спал.

– А я себе чайку заварил. Купеческий. Покрепче. А то чего-то знобит и сопли с утра бегут после "зеленки".

Ник вздернул свой нос, крепко чихнул.

– Ник, скоро мой брат подойдет. Я ему позвонил. Таблетки принесет. Выпьешь на ночь.

– Спасибо, сынок.

– Ник...

– А?

– А куда "Оплот" девался? Я их не видел.

– Они, кажись, раньше отсюда разбежались. Кто в здание Донецкого городского совета перебрался, кто офисы телеканалов в городе позанимал. Слышал, что и резиденцию Ахметова под охрану взяли, что возле пивзавода "Сармат". Там красиво, сытно и мухи не кусают. Туда уж точно ни одна бомба не упадет, если заварушка начнется.

– Крышуют Ахметова?

– А хрен их знает, кто там и кого крышует. Нам об этом знать не положено.

– Понятно...

Ник нашел пустой вещмешок и наспех собрал в него чай, кофе, сахар, печенье и полдюжины банок со сгущенным молоком. Ничего не поделаешь! Жизнь нужно воспринимать объективно. Трофей есть трофей! Для общей пользы.

– Сидор не должен быть пустой, да и потом пригодится, - вдумчиво сказал он, разговаривая сам с собой.
– Буду спать сегодня на нем, как на подушке. А завтра тоже почаевничаем по-человечески. И будем жить в мире и дружбе.