– Черт. – вырвалось у Саен, когда та, была снова поражена лучами дневного света. – Небо и солнце можно было бы и убрать. – Саен споткнулась на последней ступени и дерзко выругалась. – Коль я мертва. На кой черт мне прищуривать глаза. Мертвые не щурятся. – заключила она, узнавая слишком знакомые улицы, дома, магазины и кафе, вплоть до деревьев, столбов и стен.

– Нам не долго. Скоро будем на месте. – объявил ворон, то взлетая, то приземляясь на ветках сочных деревьев.

– А тоя не знаю где я живу. – не поднимая головы, как бы нехотя ответила или съязвила Саен.

Двери открылись. Саен в очередной рез убедилась в странном и неестественно глухом, звенящем звуке. Вроде бы врата были открыты и вот! Выходи! Твоя конечная остановка. Но. Не исключено, что повышенная интуиция и болезненное восприятие действительности, подсказывали девушке, что эта действительность и есть ее конечная остановка, посему, она не спешила выходить.

– Так что же ты? Пошли дальше. – жест крыла и интонация были одновременно похожи и на предложение и на приговор.

– И что потом? – впервые за многие годы, Саен дала себе паузу, что-то похожее на отсрочку. Этим вопросом, она все еще пыталась привести свои мысли в рациональное укомплектованное русло, которое всегда знало, куда и как проистекать.

– Я просто покажу тебе твой труп. – спокойно отвечала птица, к компании которой, Саен уже не только привыкла, но и где-то в глубине души привязалась, осознавая, что потеряв ее – имеет неудачный шанс очутится где-то в потерянном пространстве или сойти с ума основательно.

– Ладно показывай. – девушка нервно проделала маневры бровями и как в первый миг их совместной встречи, брезгливо опустила кончики губ вниз, при этом высоко, как легионер, подняв подбородок вверх.

Девушка и птица медленно и мерно зашли в подъезд.

– Черт. Здесь воняет так же, как и раньше. – молодая усопшая, продолжала бравурно говорить, подбадривая себя или то, что от нее осталось. Она с презрением и брезгливостью вела рукой над перилами, не желая прикасаться к засаленным, неопрятным деревяшкам лестничной площадки. Саен даже вспомнила, как однажды загнала добрую занозу в левую ладонь, и автоматически посмотрела на след от шрама, который по-прежнему вырисовывался белесой полосой на ее влажных, практически прозрачных ладонях. Она инстинктивно потерла место былой раны, и наличие шрама ее успокоило. – Шрамы для мертвого это нормально? Они типо, остаются с ними? – с издевкой спросила худая девушка не глядя на птицу, которая уже поджидала ее на третьем этаже и следила за восхождением неуровновешанной спутницы. Ворон ничего не ответил, на что Саен нарочито небрежно ухмыльнулась.

– Проходи. Это твоя дверь.– вежливым жестом крыла, птица указала на выцветшую дверь с номером 19, как бы приглашая в гости.

– Мне ключи доставать? – Саен криво улыбнулась и посмотрела на птицу. Ворон смотрел на нее правым глазом, не прибирая распушенного крыла. Саен стояла перед дверью и оттягивая момент встречи с собственным телом продолжала глядеть на проводника, не решаясь выбросить ногу вперед, что было совершенно не характерно для ее норова.

– Как будет угодно. – клюв фальшиво исказился в улыбке, и крыло дрогнуло в нетерпении, подталкивая человека к действию. Саен глубоко вздохнула и первой протянула руку к металлической ручке двери, ноги же при этом упорно продолжали стоять на месте. Дверь отворилась.

Глава 2 Воссоединение

Я все еще не знаю, как обращаться к себе. Я присутствую и наблюдаю за собой, как бы вне себя со стороны. Я не могу говорить. Я перемещаюсь в пространстве не одна. Нас двое. Мне очень хочется крикнуть себе, в себя и объяснить той второй, что это я. Что мы одно целое и не могу. Тогда я начинаю обращаться к тебе на ты. Ты или я вторая, такая растерянная и испуганная, что никогда не бывало в нашей практике, что мне очень хочется успокоить нас обеих. И начинаю комментировать тебе, все то, что с нами происходит:

Итак, ты и я стоим на высокой горе. Вокруг нас острые пики серых и коричневых гор, неровности суровых отвесных скал. Небо низкое- низкое. Эй! Ты слышишь меня? Я слышу. Но ты не замечаешь меня. Ты все еще выглядишь растерянной. Хорошо. Я проникну к нам в мозг, и буду шептать нам все, что происходит. Может так, тебе удастся понять, что стоит предпринять нам дальше, а я смогу соединить свои два сознания и вернуться в себя?

Тогда продолжим. Нам. Нет. Тебе кажется, ты можешь дотянуться до неба рукой, так близко и плотно нависают над тобой тучи. Они такие объемные и громоздкие. Тебе трудно дышать, хотя воздуха достаточно, что бы вентилирующие легкие удовлетворили твои кислородные потребности. И все равно. Из-за высоты и бесконечной цепи горных хребтов и ущелий – тебе очень тяжело дышать. Ты стоишь и смотришь на всю эту пугающую красоту. Минута. Две. Может двадцать минут проходит, перед тем, как первая рациональная мысль врывается в твое отсутствующее состояние. Включился рубильник, и мозг интенсивно стал генерировать мысли, больше похожие на спор или брань между рациональным и действительным.

– Почему я стою на горе? – подумали мы. Эта мысль сверлит твое сознание достаточно долго для того чтобы надоесть и глаза по обыкновению прищурились, а брови сосредоточенно соединились образуя складки усилия мысли на лбу. – Почему. Я. Стою. На горе…- продолжаешь думать ты, осторожно оглядываясь по сторонам. – Я не должна стоять на горе. – изучение пространства убедило тебя в том, что ты все таки одна, и ты действительно стоишь на краю вершины. – Так, так. Нет. Я. Я не могу быть здесь. Я же помню. Конечно. Я все помню. Все. Кроме того как я сюда попала. Возможно это сон. – убеждения и отрицание аномального, является нормой и самой серьезной преградой в мире ирреального. – Утро. Я точно утром пила чай. Да я это помню. Это было сто процентов. Потом был душ. Конечно! Я каждое утро умываюсь. Ну, почти каждое. В основном каждое. Да. Я принимала душ. – возможно для лучшего восприятия, и подтверждения наличия физического присутствия, ты вертишь рукой, а потом ощупывая свое лицо и конечности, после чего устало и громоздко усаживаешься на камни. Отлично! Мы начали двигаться! Очень хорошо! Сработало! Значит продолжим.