Колта разбудило пиканье сигнализации, и он мгновенно насторожился и стал прислушиваться, потянувшись к пистолету на тумбочке и стараясь услышать какие-нибудт звуки, которых не должно быть.

Потом он услышал:

— Господи, Феб, заткни её.

Морри.

Потом сигнализация запищала быстрее и громче.

— Твою ж мать, — громко прошептала Феб, — я ошиблась.

— Попробуй ещё раз, — посоветовал Морри.

Пиканье продолжилось, но потом остановилось.

Колт опустил руку, и Уилсон, который тоже проснулся, встал со своего места возле бедра Колта и спрыгнул с кровати.

— Ты в порядке? — спросил Морри.

— Да, спасибо, что проводил, — снова прошептала Феб.

— Я же должен удостовериться, что моя маленькая сестрёнка в безопасности, — ответил Морри. Колт прислушивался к тишине, потом входная дверь хлопнула, и он услышал ещё пиканье. Это Феб нажимала кнопки на панели, чтобы заново установить сигнализацию.

Потом некоторое время было тихо, а потом Феб снова зашептала:

— Это чей живот? Мистера Мурлыстера?

Боже, она гладила Уилсона и снова звала его этим идиотским именем. Бедный котяра.

Колт улыбнулся в темноту.

Она вошла в комнату, и он услышал мурчанье кота. Колт не шевелился. Феб опустила кота, подошла к тумбочке, и Колт услышал, как она положила на неё телефон. Потом она прошла к комоду, и он услышал, как звякнули её украшения, когда она сняла их. Потом он услышал шорох одежды, два глухих удара её ботинок об пол. Всё это время он наблюдал, как её тень движется по комнате.

Она схватила что-то с края кровати и прошла в ванную, включив свет, только когда дверь была плотно закрыта. Он услышал, как она включала и выключала воду, умывалась и чистила зубы. Потом она выключила свет и открыла дверь.

Она откинула одеяло и поставила колено на кровать. Колт собирался повернуться к ней, когда заметил, что она не легла. Она на четвереньках ползла прямо к нему.

Она стянула с него одеяло, потом её губы оказались на его животе и спустились ниже.

— Феб... — начал Колт.

— Тихо, — прошептала она.

Он услышал, как звякнули её цепочки, когда она взяла его член в руку, и почувствовал, как её язык кружит по головке.

Господи, её сладкий, влажный язык ощущался просто охренительно.

Кровь прилила к члену, и Колт подумал, что сейчас, наверное, установил мировой рекорд по скорости возбуждения.

— Феб...

Она полностью вобрала его в рот.

Он дотянулся рукой до её тела. Она склонилась на кровати, опустив попу на пятки и прижавшись животом к коленям, и водила второй рукой по его груди.

Дотронувшись, он с раздражением обнаружил, что она осталась в белье, и похоже, на ней была его футболка, которую она носила днём. Он провел ладонью по изгибу её задницы и, когда она стала двигать головой, забыл о своём раздражении. Теперь он ощущал кое-что совсем другое.

— Малыш, — простонал он.

Пока Феб трудилась над его членом, он потянул её задницу к себе. Стянув с неё трусики, он провел рукой между её ног, и она с готовностью раздвинула их для него. Она раскачивалась на его пальцах и стонала вокруг его члена, как вдруг на тумбочке зазвонил её телефон.

Его рука замерла, а Феб резко подняла голову.

— Да вы, бл*дь, издеваетесь! — прорычал Колт. В этот момент он готов был поклясться, что если бы увидел Денни Лоу, то оторвал бы ублюдку голову собственными руками.

Феб всё ещё сжимала его член в ладони, но повернулась к нему и прошептала:

— Колт...

Но он уже двигался, вернув её бельё на место. Она отпустила его, и он зашарил рукой по тому месту, где светился экран её телефона. Схватив телефон, он сел в кровати.

Увидев имя на экране, Колт изменил решение насчёт того, чью голову он собирался оторвать.

Он посмотрел на стоявшую на коленях Феб, потом открыл телефон, поднёс его к уху и прорычал:

— Лучше бы у тебя были хорошие новости.

На секунду в трубке повисло молчание.

— Я в больнице, и у меня на плече сорок грёбаных швов из-за грёбаной раны от топора — так достаточно хорошо?

Колт ощутил пустоту в груди и потянулся к лампе, когда начал звонить и его телефон.

Он не обратил на него внимания, включил лампу и посмотрел на Феб. Она всё так же стояла на коленях, но опустила попу на пятки, а её лицо было белым как полотно.