Пакс приступил к еде без промедления. Эллис опустил взгляд и прошептал: «Спасибо». Не за обед и даже не за то, что чудом пережил путешествие во времени, а просто из благодарности, что Бог его не бросил, когда был нужен больше всего. Может, только для того он и существует — чтобы было кого взять за руку. Впрочем, ещё вчера Эллис думал, что умрёт от голода, и чудес последних двух дней хватило бы сполна, чтобы пробудить в нём веру. И к тому же… в этом дивном новом мире Бог был его единственным знакомым.

— Так что там с убийством? — спросил Эллис

— Ча позаботился, чтобы тело убрали, — ответил Пакс. — А я почти до самого утра успокаивал студентов, чтобы увиденное их не травмировало. Полностью они, конечно, не отошли, но ничего серьёзного им уже не грозит.

— Ого. Что, люди теперь такие впечатлительные?

— Может, в ваше время, Эллис Роджерс, убийства были чем-то обыденным, но у нас их вообще нет. За безопасностью тоже строго следят, так что и несчастные случаи теперь — большая редкость. Мы не знакомы со смертью.

— Да, вы об этом говорили. Но как такое возможно? А как же болезни и старость?

Пакс втянул ртом длинную макаронину и потянулся за красной клетчатой салфеткой.

— ИСВ уже много веков как вылечил все болезни. На старение, конечно, ушло больше времени. В прошлых цепях его только замедлили, но в этой убрали совсем.

— В каких цепях?

— А, ну да… вам знакома генетика? ДНК?

— Только понаслышке. Несколько лет назад учёные закончили проект «Геном человека». Впервые расшифровали ДНК, но, когда я сюда отправился, только начали изучать результаты.

— Ага, ясно. Можно сказать, что цепочка элементов ДНК — это как рецепт. В ваши дни все, если я правильно понимаю, немного друг от друга отличались, да?

Эллис кивнул.

— Как снежинки.

— Так вот, в середине XXII века ИСВ начал понемногу менять цепи генов, чтобы справиться с эпидемиями. То ли все старые лекарства отказали, то ли болезни стали сильнее — не знаю. В общем, Институт стал менять цепь ДНК, чтобы защитить людей от болезней, и, конечно, многие были против: и производители лекарств, и те, кто не хотел, чтобы ДНК вообще трогали — их можно понять, это не шутка. Но в итоге после столетий трудов ИСВ создал идеальную цепь. Вот она, перед вами, — улыбнулся Пакс, не вставая махнул рукой и склонил голову. — Болезни теперь — всего лишь кошмар из далёкого прошлого, как и старость.

— То есть вы не… а сколько вам?

— Мне? Всего триста шестьдесят. Я ещё дитя. Часть Случайного поколения. — Пока Эллис пытался разгадать его слова, посредник отправил в рот порцию макарон. Затем вздохнул и взял чашку. — Вы ещё cтолького не знаете. Я думал, Альва не поленится и…

Вдруг порыв ветра сдул с него шляпу.

— Очень по-взрослому, Альва.

Он подобрал котелок и, придерживая его рукой на голове, сел обратно за стол.

— Но разве это не проблема, если никто больше не умирает? В смысле, как же перенаселение? — объяснился Эллис.

— Да, в середине XXIII века был демографический кризис.

Эллис кивнул, вспоминая фильм «Зелёный сойлент».

— Но не перенаселение, а вымирание. Это случилось ещё до того, как ИСВ устранил болезни и смерть. Понимаете, как вышло: люди умирали, а детей каждый год рождалось всё меньше и меньше — настоящий повод для паники. Все были счастливы, довольны жизнью и не видели нужды заводить детей. Мало у кого был хоть один ребёнок, у остальных не было вовсе. И с каждым поколением население Земли убывало. Тогда за дело взялся ИСВ и восполнил недостачу.

— Начал штамповать людей?

Пакс удивился его словам.

— Создавать, из цепей ДНК.

— И верующие так просто с этим согласились?

А этот вопрос явно застал посредника врасплох. На его лице боролись сомнение и замешательство: видно, он задумался, а не прикидывается ли Эллис.

— Верующих тогда уже не осталось. Все религии ещё за сотни лет до того исчезли. По-моему, последняя церковь была где-то в Мексике, но с тех пор уже столько времени прошло…

— Значит, в Бога больше никто не верит?

— Конечно, нет, — бросил Пакс, как нечто само собой разумеющееся. И тут же ужаснулся: — Ой… простите. — Он отложил вилку и коснулся руки Эллиса. — Я не хотел вас так обидеть. Надо было сообразить, я… — Он виновато скривился.

— Да ничего страшного, правда.

— Как я только мог…

— Всё в порядке. Не бойтесь, я и раньше атеистов встречал. Что вы там про население говорили?

Успокоившись, посредник вернулся к миньятте.

— Так… Ну поскольку новые цепи не стареют, мы вскоре достигли идеального числа. Одна беда — несчастные случаи. Мы не умираем от болезней, но от случайностей никто не застрахован, и они порой освобождают место для новых людей. Таких как я. Отсюда и название «Случайное поколение». Я и остальные из этой цепи должны жить вечно: вот почему эти убийства так ужасны. Смерть для нас — страшная трагедия.