— И он обещал все обеспечить и привезти, — прибавила подруга. — Во сколько он обещал быть здесь?

— Сразу же после обеда, но это понятие растяжимое. Когда женщина говорит, что ей едва за тридцать, это еще ничего не значит, — проговорил Вобликов. — Разумеется, сказанное не имеет никакого отношения к присутствующим здесь вечно юным дамам. — Он поклонился Руте Грош, тем самым сделав обиду еще более болезненной. — Так или иначе, я без Вецмейстарса никуда не поеду.

— Ждать дальше не имеет смысла, — слова Ливсалниекса прозвучали, как окончательный диагноз. — У меня такое впечатление, что он вообще не появится. Никак не могу установить с ним контакт.

Гунта и Имант переглянулись: неужели этот лысый толстяк с волосатыми руками и в самом деле обладает талантом провидца? А может быть, он руководствуется тем, что пессимисту ошибочные прогнозы прощают куда охотнее, чем оптимисту — невыполненные обещания? Во всяком случае, тянуть дальше не было смысла.

— Вецмейстарс вчера, возвращаясь домой, попал в катастрофу и сейчас находится в больнице. Состояние тяжелое. Моральную ответственность за это несут все, кто позволил ему пьяным сесть за руль. — Приедитис терпеть не мог назидательного тона, но другие слова не подвертывались. — Пока у меня лишь один вопрос к товарищу профессору. Попытайтесь, пожалуйста, вспомнить, что было у вашего гостя с собой. Портфель, сумка, какой–нибудь пакет?

— Древние римляне всегда обходились без багажа — все ценное хранилось у них в голове. У нашей молодежи головы пустые, так что… — но тут Вобликов сообразил, что его традиционные ехидные замечания сейчас неуместны. — Все, что было в портфеле, он оставил здесь, а в портфель засунул пустую авоську, без которой в наши дни никто не выходит из дому. Скажите — он ведь не безнадежен — я имею в виду его здоровье?

— Придется ему полежать месяц, а то и больше, — ответила Гунта.

— Надо полагать, переломы, — заметил Ливсалниекс, — и сотрясение мозга.

— Это позволяет надеяться, что в конце концов он все же напишет хоть сколько–нибудь приемлемую кандидатскую, — и на этом интерес Вобликова к его аспиранту был исчерпан. — Пусть попросит академическую пролонгацию и начинает сначала. Но уж я к нему в руководители больше не пойду.

— А как же с финской баней? — напомнил адвокат. — Надо же как–то отметить окончание отпуска. Помахать рукой и пожелать успехов в труде и счастья в личной жизни, а затем расстаться навсегда — не в моем духе.

Чувствуя, что кто–то должен сказать решающее слово, шофер «Магнолии» снова вступил в разговор:

— Я так понимаю, что сомневаться нечего. Баня уже самое малое час как топится. Позаботьтесь о прохладительном, а я смотаюсь к старикам за какой–нибудь рыбкой.

— Вы поедете? — тихо спросила у Иманта Ирина. — Тогда мы с Татой тоже, девочке вы очень понравились.

Он настолько растерялся, что смог лишь кивнуть. Неужели в присутствии экстрасенса способность читать чужие мысли возникала и у других? Имант сам только что решил предложить Ирине доверить дочку попечениям Гунты и присоединиться к компании.

— А вы, Рута? — повернулась Ирина. — Дождемся, пока Кундзиньш придет из кино, и поедем погреть косточки!

Гунта энергично замотала головой:

— Он в таком состоянии, что испортит настроение всем остальным, и прежде всего мне. Тогда уж лучше позовем Талимова.

— Если профессор и правда бастует, то в моей колымаге есть еще два места, — поддал жару Дзирнавниекс.

— Слушай, Имант, — зашептала Гунта. — Там я могла бы тебе помочь. Ты еще не выяснил, нет ли в диссертации Вецмейстарса каких–то точек соприкосновения с исследованиями Кундзиньша?

— Это я уже давно выяснил, — столь же тихо отразил ее атаку Приедитис. — Вецмейстарсу достаточно было бы заимствовать у Кундзиньша два положения, чтобы прослыть в своем институте гением. И именно поэтому тебе следует остаться. Будешь поддерживать связь между Владимиром и Сашей. Да и версия Ольги Гринберг с мужем еще висит в воздухе. Так что придется тебе попотеть в «Магнолии».

* * *

Талимов сразу же взял бразды правления в свои руки.

— Я человек не скупой, но председателю того колхоза надо позвонить, — заявил он. — Год назад я помог им автоматизировать эту баню, так неужели он откажет своему консультанту в бочоночке пива? А в теплице определенно уже созрели первые огурчики. С медом они ничуть не уступают арбузам.

— Способствуют потению, — деловито дополнил обычно молчаливый Ливсалниекс.

Талимов, повернувшись к Иманту, сделал гримасу.

— А каков будет вклад милиции в общее дело? Тут не трамвай, где вы можете проехать бесплатно.

— Буду заботиться о безопасности дам, — нашелся Имант.

Рута стала уже жалеть, что предложила пригласить экспансивного южанина, который вел себя как генерал на провинциальной свадьбе и намеревался командовать всеми прочими. К тому же было ясно, что на Приедитиса рассчитывать не приходится — он не спускал восхищенного взгляда с чернявой Ирины. И правильно делал. Если бы Рута сама была мужчиной, она несомненно выбрала бы ту же самую очаровательную женщину. Да, кажется, не следовало отказываться от общества Кундзиньша…