– ...И убедить их колебаться дальше, - закончил Олег.
– Про Артура я уже всё знаю: он ни за нас, ни против, причём принципиально посередине, словно... словно буддист какой-нибудь! Но вот если все остальные заразятся его толстовством...

– Мои друзья, я должен сделать признание, - проговорил Артур, густо покрасневший.

При полном молчании он произнёс:

– Я действительно буддист...

Чего угодно ждал руководитель буддийского центра 'Колесо мудрости', но не общего хохота, который вызвали эти его слова. Даже Максим смеялся, захваченный общим весельем, а может быть, поражаясь нелепости ситуации, когда настоящему буддисту в том, что он - буддист, отказываются верить.

– Ах, отец дьякон!
– даже с некоторой досадой пробормотал Сергей.
– Скажете тоже... Каждый из нас, конечно, ценит шутку и весёлое слово, я даже допускаю, что Вы нарочно тут делаете себя чем-то вроде посмешища, чтобы хотя бы этой ценой посредством веселья сгладить острые углы и способствовать общему миру. Очень благородно, но, право, не ст'oит! Вам в качестве православного клирика даже как-то не идёт! Тем более что смех - смехом, а вперёд так и не продвинулись...

Лиза смеялась едва ли не громче всех, но, встретившись взглядом с Артуром, вдруг перестала, прикусила нижнюю губу, тоже, как и он, покраснев.

– Есть предложение, - заговорил Максим.
– Поскольку нас мало, важен, как мы видим, каждый голос. Тема непростая, следует её осмыслить - вот и давайте помозгуем до завтрашнего утра, утро вечера мудренее! Утром после завтрака соберёмся здесь снова и ещё раз проголосуем, тайно. Если хоть кто-то передумает - будет резолюция. А если нет... что ж, непринятое решение - тоже решение! Значит, православная молодёжь по этой проблеме однозначного мнения не имеет. Мы не виноваты в том, что мы такие, какие есть!
– широко улыбнулся он и развёл руками.

На том и порешили.

XV

Артур задержался после преждевременно закончившейся сессии: он к своим обязанностям относился серьёзно, оттого написал три варианта протокола с тремя разными рекомендациями, чтобы не тратить время завтра, а только подставить количество голосов 'за' и 'против'. Возвращаясь в комнату, он в коридоре столкнулся с вышедшим из душа Максимом, довольным, румяным, крупнотелым.

– Здор'oво, птица-секретарь!
– приветствовал его Максим.
– Да, с 'буддистом' ты сегодня отмочил, конечно, высший класс, ха-ха! А Лизка с 'нацпредателями' - это тоже пять баллов! Слушай-ка, мне нравится эта девчонка! Ты ведь не против, если я за ней приударю?

Артур, задумавшись, присел в кресло.

– Если откровенно отвечать тебе, то... даже не знаю, что сказать, - ответил он.
– Не могу тебе сказать, что собираюсь быть с ней настойчивым... И было бы нехорошо тебя лишать шанса в том случае, если в самом деле для тебя так важно и если это будет взаимное... взаимный интерес... Разумеется, я в любом случае жду от тебя по отношению к ней исключительной деликатности... ('Что-то совсем не то я говорю, - подумалось ему.
– Проклятая буддийская вежливость! Нет, чтобы сказать 'Против - и точка!'! Но хорошо ли так?')

– Ай, ладно!
– Максим хлопнул его по плечу.
– Ты слишком серьёзно всё воспринимаешь, отец дьякон: вопрос-то на две копейки, а ты мне даёшь ответ на сорок рублей! Не переживай, всё хорошо будет!

– Я не переживаю, а ты... не собираешься одеваться? Или так и будешь ходить по комнате в одном полотенце? Хоть шторы задёрни...

– Кого это я должен стесняться?
– приобиделся Максим.
– Я ни к кому в гости не собираюсь!

– И к месье Толстои тоже?

Максим хлопнул себя по лбу.

– Забыл, забыл! Да, к французу, конечно, в неглиже не пойдёшь... Айн секунд дай мне! Айн секунд!

Дорога не заняла много времени: Жером жил в том же домике в номере напротив. Дверь, однако, оказалась запертой.

– Куда это они смотались оба...
– проворчал Максим и, засунув руку в щель между притолочным наличником и стеной, бестрепетно вытащил ключ.
– Серёга утром оставлял, а я случайно подглядел, - пояснил он.

– Ты что!
– ахнул Артур, видя, как его сосед открывает дверь.
– Уважения к чужому жилищу нет у тебя?

– Фигня!
– молодой единоросс беспечно махнул рукой.
– 'Уважения, уважения...' Скажем, что открыто было. Давай уже, не стой в проходе!

Расстановка мебели здесь совпадала с расстановкой мебели в их номере один в один. На маленьком столике, помещавшемся между двух кресел, стоял тонкий и очень стильный ноутбук. Окно текстового редактора было открыто. Максим ничтоже сумняшеся взял ноутбук в руки. Восхищённо присвистнул:

– Ничё ж се, француз то у нас образованный! Глянь-ка: по-английски строчит!