Шрифт:
– Понятия не имею.
– А у Кирилла не спрашивал?
– Спрашивал, конечно, только он не больно-то отвечал. Сделает загадочные глаза и талдычит об одном и том же. Про настоящее дело да про то, что серьезная работа, дескать, и оплачивается всегда серьезно. Это, мол, аксиома. Понятно, что аксиома. Только что это за работа, что там платят на порядок больше, чем нам здесь? Он ведь так и сказал, «на порядок». Интересно было бы узнать. Я бы и сам не отказался так поработать.
– Но узнать об этом у Кирилла, как я понял, не удалось?
– Нет. Попрыгал-попрыгал да и отвалил со своим счастьем. Так и не сказал ничего толком.
– Послушай, Миша, а ты с Кириллом только на работе встречался? В другое время контактов не было? Собраться, посидеть, пивка пропустить? А?
– Да нет. Мы не настолько близко общались. Не знаю, кто сказал вам, что мы такие уж закадычные друзья. Собраться – это мы собирались, конечно. Всей компанией, с ребятами. Чисто профессионально, так сказать. Отмечали дни рождения и всякое такое. Здесь же вот и собирались. В офисе. Хотя не очень часто. А вне работы у каждого свои дела, сами понимаете.
– Да, действительно. Что ж, Миша, больше у меня вопросов, пожалуй, нет. Спасибо, что согласился поговорить со мной.
– Пожалуйста. Хотя я, кажется, немного смог вам сообщить. Я с Кирой не так уж тесно общался, – снова повторил он. – Только на работе.
Но Лев уже и сам понимал, что, если хочет получить «помощь друга», ему, скорее всего, придется обратиться к тому самому Максиму Каткову, про которого говорила Людмила. Если они дружат со школы, то вероятность того, что именно с ним Кирилл мог поделиться информацией о своей «совершенно секретной» работе, довольно велика.
Однако лимиты времени, отпущенные на это дополнительное расследование, уже истекали, и к другу он решил наведаться ближе к вечеру. В конце дня больше шансов застать его дома, да и у самого Гурова будет больше возможности вновь сосредоточиться на этом деле, не отвлекаясь на обязательную повседневную текучку.
Следом за плакатным красавцем Михаилом он вышел в коридор и, поблагодарив сидевшего в вестибюле Егорова, поехал в управление.
Глава 2
За повседневной рутиной полковник не забывал о «дополнительной нагрузке», свалившейся на него как снег на голову с легкой руки дежурившего в СИЗО Андрея Калязина. Подсознательно он все время ожидал, что ему позвонят из морга и сообщат о найденном трупе мужчины, лицо которого очень напоминает человека, запечатленного на оставленной им фотографии.
Но из морга не звонили.
В седьмом часу вечера, покончив с текущими делами, он раскрыл свой блокнот и, найдя записанный там номер Каткова, сделал звонок.
– Да, слушаю, – прозвучал спокойный голос из трубки.
По-видимому, у Максима не было фобии по отношению к абонентам, звонившим с незнакомых номеров.
– Максим Катков, правильно? – прежде чем начать разговор, уточнил Гуров.
– Да, это я. А с кем я говорю?
– Оперуполномоченный уголовного розыска полковник Гуров. Я провожу проверку по факту исчезновения Кирилла Титова. Если не ошибаюсь, вы были знакомы? Мне бы хотелось задать несколько вопросов.
– И даже полковник? – удивленно проговорил Максим. – Круто!
– Мы можем встретиться?
– Да, конечно. Только… только где? И когда? Я целый день в зале, домой прихожу, можно сказать, ночью.
– Сейчас ты тоже там?
– Само собой.
– Говори адрес, я подъеду.
Записав адрес, Лев запер кабинет и спустился к машине.
Короткий осенний день уже закончился, и на трассу он выехал в густых вечерних сумерках.
Спортивный зал «Атлет» был одной из стандартных «качалок», где любой желающий за вполне приемлемую плату мог поупражняться на тренажерах.
– Как мне найти Максима? Максима Каткова? – спросил Гуров у здоровенного битюга, накручивающего на штангу многокилограммовые «блины».
– А вам зачем? – недоверчиво взглянул тот на него.
– Поговорить надо, – коротко ответил Лев.
– Ладно, сейчас позову.
Битюг оставил штангу и, отойдя на пару шагов, во всю глотку рявкнул:
– Макс!!
Возглас был обращен в сторону открытой двери, видневшейся в дальнем углу зала. За дверью просматривался коридор.
Из коридора никто не показывался, но битюг спокойно вернулся к своему занятию, по-видимому твердо уверенный, что все, что нужно, он сделал.