В нашей армии привилось недопустимо оскорбительное отношение к солдатам. Их ни во что не ставят, в лучшем случае считают ничтожными винтиками. Но ведь нельзя забывать — они люди, а не скот и не рабы, как считают некоторые офицеры, которые, даже пытаясь иногда отнестись к солдатам с участием, делают это до отвращения бездушно и формально.

Двадцатого декабря мы узнали, что китайское правительство отклонило предложение о перемирии, выдвинутое некоторыми представителями ООН. Китайцы считали, что корейский вопрос не может быть урегулирован, пока все иностранные войска не уйдут из Кореи. В самом деле, можно ли говорить о надежном перемирии, если на территории государства находятся иностранные войска? Переговоры можно вести лишь тогда, когда страна снова станет свободной.

Вступив в войну, американцы открыто заявили о своем намерении оккупировать Тайвань (Формозу) и создать там аванпост. Китайское правительство отнеслось к этому как к открытой агрессии, как к возмутительному вмешательству во внутренние дела Китая.

Тот факт, что Чан Кай-ши с радостью приветствовал своих американских спасителей, не имеет никакого значения. Американцы задались целью воспрепятствовать освобождению Тайваня с материка. Если бы такая попытка была предпринята, между Китаем и Америкой началась бы война. Но Китай не хотел войны. Едва ли американцы смогли бы объяснить свою интервенцию на последнем этапе китайской революционной войны [3] чем-либо, кроме стремления создать еще одну военную базу на побережье Азии. Ведя переговоры о перемирии в Корее, американцы почему-то умалчивали о выводе своих войск с Тайваня, а ведь они вторглись на обе эти территории одновременно и под одним и тем же предлогом.

Недовольство китайского народа вызывалось и другим важным обстоятельством: Китай не был представлен в Организации Объединенных Наций. Общепризнано, что каждая страна имеет право избирать свое правительство таким способом, каким она пожелает. В Китае появилось новое правительство, и другие государства не в праве указывать, каким путем его следовало бы создавать. В течение многих веков Китаю не удавалось обычным путем создать правительство, отвечающее интересам народа. Отсюда вытекала необходимость революции, в результате которой к власти пришло бы приемлемое правительство. Революция оправдала надежды народа. Китай избрал свое правительство. Остальным странам следовало просто признать это правительство и предоставить ему место в международных организациях.

Накануне рождества местные жители и наши переводчики пригласили меня с товарищами на вечеринку в один корейский дом. Теперь я уже немного разбирался в корейцах. Чем лучше я узнавал их, тем больше они мне нравились. Несмотря на все беды, которые мы принесли этой стране, хозяева отнеслись к нам с большой вежливостью и тактом, стараясь не напоминать о происшедшем.

Офицеры устроили попойку двадцать четвертого декабря, чтобы праздник не сорвался, если в первый день рождества произойдет непредвиденная тревога. Они назвали это «приемом» для приятелей из соседних частей, а занятый ими большой корейский дом, в котором происходила оргия, — «столовой». Дело, конечно, не в названии: где бы ни собирались наши офицеры, они превращали это место в грязный кабак. Утром они бродили пьяные, а некоторые вообще не могли встать с постели.

Рождество мы отметили грандиозным обжорством. Из-за обилия яств и напитков приходилось время от времени отдыхать, прежде чем снова приняться за еду. Мы не привыкли сразу вмещать в себя столько пищи. Справедливости ради скажу, что все отлично провели время — весь вечер пили пиво, пели песни, плясали. И когда наш уважаемый старшина попытался разогнать нас, один разбушевавшийся солдат пригрозил пристрелить его.

В день праздника во всех ротах немало было всяких буйных выходок и самовольных отлучек, а один солдат от избытка чувств даже застрелился. На утреннем построении командир зачитал нам приветственные письма, присланные к рождеству со всех концов света. Даже Ли Сын Ман удостоил нас своим поздравлением.

В полночь на первое января американские пушки сотнями залпов по территории Северной Кореи салютовали в честь наступившего Нового 1951 года, который сулил еще много ужасных разрушений. Один просвещенный генерал заявил, что эти залпы «возвещают эру похода христианских армий за свободу во всем мире». Нам, правда, все это не представлялось в таком романтическом свете.

Долго гремели орудийные залпы: каждая часть хотела внести свой вклад в эту «свободу». Сколько жертв среди гражданского населения принесла праздничная канонада, трудно сказать, потому что огонь вели по чем попало, только бы в северном направлении. Не знаю, сколько снарядов было израсходовано тогда на эту бесцельную пальбу и как удалось командованию армии отчитаться за выброшенные на ветер доллары.

Это была последняя беззаботная ночь. Затем мы возвратились к грубой действительности. Итак, закончился год, который положил начало этой войне. Хотя страны, участвующие в войне под флагом Объединенных Наций, обвиняли в агрессии других, они ничего этим не достигли. Напротив, их самих называли агрессорами. Первую свою интервенцию мы начали, обвинив Северную Корею во вторжении на юг. Но за этим последовало вторжение войск ООН в Северную Корею. Такие действия нельзя назвать иначе, как интервенцией. Теперь войска ООН, отброшенные на юг, лихорадочно пытались найти какой-нибудь новый повод для оправдания своего пребывания в Корее, которое вызывало открытое недовольство корейцев. Даже самые осторожные из них начинали осуждать интервентов.

Китайцы предприняли ответные меры под угрозой вторжения в их собственную страну, однако американцы все еще были уверены в своей правоте. В 1950 году они потеряли свой престиж, а 1951 год сулил им еще худшее. Нерадостно вступали мы в этот год.

В ночь под Новый год поступили сведения, которых мы так опасались. Китайцы в нескольких местах прорвали линию фронта на 38-й параллели, глубоко вклинились в нашу оборону и, почти не встречая сопротивления, быстро двинулись вперед, к Сеулу.