Шрифт:
А потом встал хор. Брат регент обратился к юноше:
– Это для тебя, брат, споем, специально для тебя.
И они запели. Это было чудное, оказывающее глубокое впечатление стихотворение С. Я. Надсона:
Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,Кто б ты ни был, не падай душой.Пусть неправда и зло полноправно царятНад омытой слезами землей,Пусть разбит и поруган святой идеалИ струится невинная кровь, —Верь: настанет пора – и погибнет Ваал,И вернется на землю любовь!Не в терновом венце, не под гнетом цепей,Не с крестом на согбенных плечах, —В мир придет она в силе и славе своей,С ярким светочем счастья в руках.И не будет на свете ни слез, ни вражды,Ни бескрестных могил, ни рабов,Ни нужды беспросветной, мертвящей нужды,Ни меча, ни позорных столбов!О, мой друг! Не мечта этот светлый приход,Не пустая надежда одна:Оглянись. – зло вокруг чересчур уж гнетет,Ночь вокруг чересчур уж темна!Мир устанет от мук, захлебнется в крови,Утомится безумной борьбой —И поднимет к любви, к беззаветной любвиОчи, полные скорбной мольбой!Лева слушал это дивное пение, и из глаз его одна за другой капали слезы.
– Господи – думал он. – Неужели придет то время, когда наконец люди перестанут ссориться друг с другом, не будут огорчать, судить друг друга, сажать в тюрьму, убивать?.. О, когда же это будет и настанет Царство Твое и будет братство, любовь на земле?.. Неужели, неужели еще долгие годы насилие и злоба будут царствовать в сердцах людей? Впереди на земле кажется темно, и очень темно, ибо люди уходят от Бога, теряют все Божье… Лишь там, в глубине небес, царство мира и покоя. Но оттуда, из этих глубин, проникают эти чудные – лучи света, и вот поэтому здесь, в простой деревенской избе, эти озаренные солнцем правды люди, братья и сестры. Может быть, и даже наверное, они не так образованы, между ними могут быть и вовсе неграмотные, но они высоки в духовном, евангельском смысле, ибо, как однажды выразился один поэт, настоящее образование одно – по образу Божию. Между ними нет зависти – только Христова любовь. О, если бы каждый человек жил по Евангелию! Ведь на Земле, при современных ее богатствах и знаниях человека, кажется, был бы рай… Но почему, почему же люди, не могут, не злобствуя, по любви, мирно жить? И ответ на все эти вопросы напрашивался один: Бог есть свет, любовь. Люди ушли от Бога, не слушают Его и попали во мрак, вот почему жизнь человека полна страданий.
Собрание кончилось. Каждый подходил и прощался с Левой, от души желал ему благословений. Большинство знало, что встретятся они с ним еще раз только на небесах. На дорогу ему положили в сани большой мешок с провизией. Как ни отказывался от него Лева, ему сказали, что это от Господа и что, так как в тюрьме голодают, он сможет поделиться едой с другими.
Поехали дальше. На этот раз конвоир Леву не сопровождал. Он был приближающимся братом и поручил вознице, который был тоже приближающимся, сдать Леву в Тайшете в тюрьму.
– С собой я винтовку не возьму, – сказал брат-возчик, она мне не нужна.
– Конечно, не нужна, – подтвердил Лева. – Так что бери пакет с надписью «Совершенно секретно» и пошли…
И опять они поехали среди тайги, и над ними было голубое небо, и яркое солнце освещало сосны, покрытые местами снегом… Лева глубоко дышал полной грудью. Любовался открывающимися картинами и с грустью и горечью сознавал, что, увы, скоро, очень скоро, тюремные двери надолго сокроют от него красоту природы, а этот чистый свежий воздух сменится смрадом и вонью переполненных камер.
Дорогой беседовали. Возница рассказывал, что когда он не знал о Христе, то был очень жестоким человеком: дети прятались от него, жена плакала, а вот теперь, когда стал посещать собрания, зло ушло из его сердца.
– Я еще не принятый ваш брат, – говорил возница, – но я уже понял: только жизнь по заветам Евангелия – настоящая жизнь. Курить тоже бросил, но, по правде, еще грешный человек. Вот спекулирую товарами сельскими, а ведь это не совсем честно.
– Господь силен сделать вас честным, – сказал Лева. – Только стремитесь.
– Буду, буду стремиться, – заверил юношу возчик. Когда прибыли в Тайшет, было далеко за полдень.
– Ты вот что, – сказал возчик. – Иди сейчас, гуляй, знакомься с городом, а я пойду тут своими делами заниматься. А потом придешь, и уж к ночи я тебя отведу.
Лева пошел гулять. Он походил по улицам, по базарам, прошелся по перрону железнодорожной станции, посмотрел, как уходят и приходят поезда. Юноша еще пользовался полной свободой, но его уже не покидало сознание, что впереди тюрьма и другой дороги нет. И как это ни странно, ему захотелось поскорее попасть в тюрьму. Он вернулся на квартиру, где остановился возчик. Они попили чаю, и Лева стал уговаривать своего провожатого, чтобы тот отвел его в тюрьму.
– Да ты что? Насидишься еще, иди гуляй, там не нагуляешься: прогулки дают на пять – десять минут.
Лева опять походил немного, но вскоре вернулся и решительно заявил, что гулять больше не хочет, а просит отвести его в тюрьму. Хозяева квартиры смеялись над юношей:
– Удивительный ты парень, арестант! Другой бы на твоем месте давно бы побег совершил – уехал бы куда угодно с этим самым пакетом, где твой паспорт и документы.
– Нет, он сделать этого не может, – сказал его сопровождающий. – Он готов идти на страдание ради Христа.
И они пошли на станцию, близ которой было помещение пересыльной тюрьмы. На платформе сопровождающий остановился:
– Вон брат идет, давай подойдем к нему! – Это был один из братьев, о котором Лева слышал, что он самоотверженно трудится для Христа. Они поприветствовались.
– О, брат дорогой, так ты в тюрьму! Вот тебе и на! – он с особой любовью и жалостью посмотрел на Леву. – Ты молодой и некрепкий, тяжела тебе будет тюрьма!
Потом он задумался и, обнимая Леву, сказал:
– Если бы, брат, сейчас, разрешили мне за тебя пойти в тюрьму, я бы с радостью. Ты бы остался на воле, а я бы сидел за тебя.