Государственная Дума, возглавив революцию, не только не сумела удержаться у власти, как сумела французская Палата в 1870 году при низложении Наполеона III, но вместо ответственного кабинета, за который боролась при Царе, создала безответственную диктатуру и… самоупразднилась. С тех пор в России одна диктатура сменялась другой, но никакого народного представительства создать не удалось, никакой конституции, никакого парламентаризма. После такого замечательного опыта странно и до сих пор упрекать Николая II, что он не предотвратил революции учреждением ответственного перед Государственной Думой кабинета. Это учреждение, конечно, только ускорило бы революцию, причина которой отнюдь не лежит в отсутствии в России парламентаризма. Не надо забывать, что наше плохо воспитанное политически общество, его «передовые» круги еще со времени Герцена мечтали вовсе не о парламентаризме («буржуазный предрассудок»), а о социалистической революции, о диктатуре пролетариата, о «черном переделе», об уничтожении «буржуазно-капиталистического» строя и с презрением называли Французскую революцию «мещанской». Такая именно революция и осуществилась в России со всеми неизбежными следствиями, т. е. с установлением вместо свободы и правового порядка анархии и произвола и с разрушением всех культурных и материальных ценностей, созданных старым режимом.

Николай II всячески шел навстречу народному представительству и пытался ввести членов Государственной Думы и выборных членов Государственного Совета в состав правительства. К сожалению, выбор был ограниченный и не привел к улучшению правительства. Из выборных членов Государственного Совета привлечены были: А.Д. Самарин, кн. Н.Б. Щербатов и А.Н. Наумов и из Государственной Думы: А.Н. Хвостов, кн. В.М. Волконский, гр. А.А. Бобринский и А.Д. Протопопов. Государь особенно рассчитывал на А.Д. Протопопова, как товарища председателя Государственной Думы и председателя «прогрессивного блока» Государственной Думы, образованного во время войны специально для поддержки правительства. Представители русского парламента незадолго перед тем объезжали союзные государства, отдавая визиты западным парламентским деятелям. Во главе русской депутации стоял именно А.Д. Протопопов, представлявшийся, между прочим, английскому и итальянскому королям и произведший на них самое благоприятное впечатление. Оба короля (находившиеся в личных дружеских отношениях с Императором Николаем II) в особых письмах уговаривали Государя поставить во главе правительства именно А.Д. Протопопова, как либерального политического деятеля, популярного (как они предполагали) в русских парламентских кругах, в угоду общественному мнению как в России, так и союзных с ней государств. О том же писали из Англии и Государыне Александре Феодоровне.

Не надо забывать, что А.Д. Протопопов действительно считался либералом (его брат был известный писатель-народник) и организовал в то время большую «прогрессивную», то есть левого направления газету «Русская Воля» при ближайшем участии А.В. Амфитеатрова, первоклассного радикального публициста, прославившегося своим памфлетом «Господа Обломовы», направленным лично против Императора Николая II. Что же удивительного, если Государь, лично нерасположенный к Протопопову и не разделявший о нем общего мнения, согласился на назначение его министром внутренних дел, именно предполагая, что он делает шаг для сближения с Государственной Думой? И вот, до сих пор распространяется анекдот, что Протопопова «назначил» Распутин. Можно подумать, что Распутин выбрал его в Государственную Думу, в Думе выбрал его товарищем председателя и председателем прогрессивного блока и поставил его во главе русской парламентской депутации, отправленной в Западную Европу, ибо иначе Протопопову нельзя бы было попасть в министры внутренних дел. На такие посты при русских царях с улицы никого не назначали ни под какими «безответственными влияниями».

Конечно, Протопопов, очень ловкий человек и обладавший редким искусством приобретать у всех к себе личное расположение, сумел понравиться и Императору Николаю, и Государыне Александре Феодоровне, и даже «старцу Григорию», пользовавшемуся известным влиянием на Государыню. Но министром он оказался плохим, как и почти все наши «общественные деятели», приглашавшиеся на высшие административные посты при императорах и занявшие их после революции. К тому же начали обнаруживаться следствия его странной болезни, прогрессивного паралича мозга.

Наконец, Государственная Дума, а за нею и громадное большинство русского общества и печати (в том числе и созданная самим Протопоповым газета) сразу обрушились на Протопопова за то, что он «осмелился» войти один в Совет Министров, без общего «думского кабинета», и Государь, желавший этим назначением сделать удовольствие народному представительству [128] , навлек на себя, наоборот, общие нарекания, несомненно способствовавшие поддержанию в стране революционных настроений. С Протопоповым надо было расстаться и вопрос этот был уже решен. Министром внутренних дел предполагалось назначить одного из популярных генералов (Государь лишь колебался в выборе). Но грянула революция, и Протопопов, конечно, оказался далеко не на высоте в деле поддержания порядка при начавшемся восстании. Назначение оказалось до известной степени роковым, но вина ли была в этом Государя? Не было ли большей вины со стороны тех, которые в эпоху грозной Мировой войны вместо помощи Государю только критиковали его и «бросали палки под колеса» государственной машины?

Вообще Государя упрекали, что он не умеет подбирать себе сотрудников, слишком в этом выборе руководится посторонними влияниями, «играет в министерскую чехарду» (крылатое слово В.М. Пуришкевича). Доля истины здесь, конечно, есть, но ошибки при назначениях и «посторонние» влияния неизбежны при всяком режиме и при всяких государях. Состав русского правительства вовсе не был плохим при Николае II, и в общем выдающихся сотрудников он находить умел. Русское правительство при нем было не хуже, чем при его предшественниках, и часто лучше, чем в западноевропейских государствах с их парламентаризмом или без парламентаризма. Такие министры иностранных дел, как кн. А.Б. Лобанов-Ростовский, А.П. Извольский, С.Д. Сазонов и Н.Н. Покровский, встречаются не каждый день, им завидовали и в Англии, и во Франции, и в Германии. Их политика была удачной, иногда даже блестящей. Превосходными министрами финансов были С.Ю. Витте и В.Н. Коковцев. Они также были очень известны в Западной Европе и весьма популярны. Русские финансы они вели прямо блестяще, создали идеальную финансовую систему в России, подняли на громадную высоту русский государственный кредит. Это факт бесспорный. Хорошим министром оказался П.Л. Барк, назначенный накануне Мировой войны. В области внутренней политики очень выдавались И.Л. Горемыкин (блестящий знаток и деятель в сфере крестьянского вопроса), П.Н. Дурново (покончивший так удачно с революционным движением 1905–1906 годов), наконец, П.А. Столыпин. Необходимо еще отметить А.С. Ермолова, А.В. Кривошеина, А.Н. Наумова, А.А. Риттиха, министров земледелия, превосходных знатоков земельного вопроса, выдающихся деятелей в сфере землеустройства и земледелия. Нельзя не вспомнить К.П. Победоносцева и И.Г. Щегловитова, о деятельности которых левые круги не могут говорить до сих пор без зубовного скрежета, но которые отличались исключительными дарованиями, государственным умом и редким образованием. Самая ненависть к ним показывает, насколько велики их заслуги по борьбе с надвигавшейся коммунистической революцией, приведшей Россию к гибели.

Невозможно перечислить всех выдающихся лиц, занимавших высшие административные посты при Императоре Николае II, но было бы несправедливым не вспомнить еще о деятелях, приведших в порядок нашу рельсовую сеть, о деятелях на почве народного просвещения. Такими именами, как кн. Хилков, Шауфус, С.В. Рухлов, Э.Б. Войновский-Кригер (министры путей сообщения), проф. Боголепов, Зенгер, Шварц, гр. П.Н. Игнатьев (министры народного просвещения), могла бы гордиться любая страна. Но русские привыкли хвалить все чужое, свое же только хулить.

Очень часто ставилось в упрек Императору Николаю II, что он в своих назначениях, особенно во время войны (в эпоху «министерской чехарды»), руководствовался советами Императрицы Александры Феодоровны, находившейся под влиянием «старца Григория». Анекдот этот распространен и до сих пор. При издании переписки Государя с Государыней редактор даже отмечает в некоторых местах совпадение в назначениях с рекомендациями Государыней в ее письмах. Здесь некоторое искажение истины, всего чаще не вся истина. Прежде всего чрезвычайно преувеличено влияние Распутина. Сама легенда о Распутине раздута до нелепых размеров явно с целью дискредитировать покойного Государя. Теперь, когда опубликовано столько данных о Распутине и настало уже время для объективной оценки ныне уже столь далеких событий, необходима большая осторожность в суждениях о них и большее беспристрастие.