Ответ мне приходится искать в моём собственном детстве. С самого рождения и до четырнадцати лет я росла при Доме ребёнка, который первоначально назывался Дом подкидышей.

Нет, подкидышем я не была. Я росла в полной семье, где были и папа, и мама, и тётя – папина сестра, которую я считаю своей второй матерью, даже старшая сестра у меня была. Просто мама была детским врачом, она заведовала этим домом, и мы жили там, как раньше говорили, на «казённой квартире».

О детишках постоянно шёл разговор, они гуляли во дворе под окнами, мама думала о них и заботилась чуть ли не больше, чем о своих родных дочерях. А ребятишки эти были обездолены, лишены самого нужного для человека – материнского тепла. И с самого детства я поняла, что детям необходимы и забота и ласка. Иначе им не выжить. Накормить и одеть – мало. Детей надо любить.

Во время Великой Отечественной войны Дом ребёнка эвакуировали в деревню под городом Пенза. И там, будучи ещё только подростком, я помогала воспитателям. Мне казалось, что это как бы и мои дети. Об этом я написала маленькую повесть «Сосны шумят».

Там – всё правда. Там всё, как было. Даже некоторые имена остались подлинные. Девочка Олеся – это я и моя сестра, как бы слитые в один образ. Сестру мою зовут Елена, а домашнее её имя – Лёся. Заведующая Вера Александровна – это моя мама, только звали её Лидия Александровна. А вот учитель музыки Сметан Сметаныч так и прозывался. И завхоз Исаак Маркович тоже был на самом деле. И девочка Тамара. Потом, когда в сорок третьем году мы все вернулись в Москву, Тамару удочерила одна хорошая семья. С тех пор я о ней ничего не знаю. Вот так я постаралась рассказать детям о войне – описывая тогдашнюю жизнь их сверстников.

Может быть, это всё и есть ответ на вопрос, почему я сделалась писателем именно детским. Проведённое рядом с нуждавшимися в любви и заботе маленькими детьми моё собственное детство – и есть тот самый ключ, та самая причина моей «детскости».

Потом, после «Деревьев», я не раз возвращалась в своих стихах к теме природы. Мне бы хотелось, чтобы читатель мой чутко присматривался к тому, что его окружает, чтобы любил и берёг каждый цветочек, каждую веточку, чтобы понимал, что и они – живые.

Так в разное время появлялись книги про зиму и лето, про дождик и снег. Книжки эти назывались бесхитростно. Например, «Времена года». В сентябре там лил дождь-первоклассник, осенние листья вслед за птицами хотели улететь в Африку, весна, шагая, тёплыми ногами растапливала снег. И стихи про волшебный магнитофончик, который записывает подслушанные разговоры, – это тоже стихи о природе, о том, как разговаривают осинки с ветром, орешник – с маленьким зайчиком, тропинка – с рекой:

Я помню, как понравилось это стихотворение моему покойному другу – литовскому поэту Анзельмасу Матутису. Он долго бился над переводом его на литовский язык и перевёл-таки в конце концов!

Дети также любят весёлые стихи, звонкие, иногда даже чуть-чуть абсурдные, дети хорошо понимают шутку. Так для моих читателей рождались стихи: «Плим», «Водопад», «В чудной стране» и многие другие.

На наших встречах ребята их охотно слушали и сами с радостью декламировали, убеждая меня в том, что работа моя нужна.

Но у детей, как и у взрослых, бывают минуты грусти, огорчения, обиды. И я убеждена, что переживают они их так же сильно, как и взрослые. Так постепенно рождался цикл «Весело и грустно», где мой лирический герой-ребёнок не только веселился, но и огорчался, обижался, переживал несправедливость и обман.

Я тогда наслушалась немало упрёков в том, что я, мол, настраиваю детей против взрослых. Но я никак не могу с этим согласиться: я верю, что с детьми надо разговаривать откровенно и честно, понимая их внутренний мир и разделяя их переживания.

В конце шестидесятых – начале семидесятых годов жил в нашей семье чудесный пёс, эрдельтерьер, по имени Бальдур. Сейчас в Москве много собак самых разных пород и держать собаку как бы в порядке вещей. А тогда их было не так уж и много, и наличие собаки почему-то вызывало раздражение и даже озлобление окружающих.

Ох, сколько оскорблений наслушались мы, гуляя со своим эрделем! Поэтому, видно, и родилась маленькая повесть «Ростик и Кеша». Хотелось рассказать о том, как несправедливы бывают люди, сколько иногда встречается непонимания и беспричинной злобы. Ведь животное в доме – собачка ли, кошка ли или птичка – приучает ребёнка заботиться о том, кто слабее его и от него полностью зависит.

Мой маленький читатель по природе своей фантазёр. Он и сам любит придумывать и фантазировать и безо всяких сомнений верит в сказку. Вот почему так интересно писать сказки для детей. Я сочиняла сказки и в стихах – для самых маленьких, и в прозе – для детей постарше.

Сказка вовсе не ложь – это самая настоящая правда жизни, только увиденная под особым углом зрения, особым образом выраженная. Кроме внешней занимательности она должна содержать мысль, однако в ней должно быть не назидание, а некое «послание» читателю.