В однотомник выдающегося азербайджанского писателя вошли его комедии.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Мусье Жордан — ученый ботаник, парижанин, 40 лет. [1]
Гатамхан-ага — владетель кочевья Текле-Муганлы, карабахец, 65 лет.
Шарафниса-ханум — его старшая дочь, 16 лет.
Гюльчохра — его младшая дочь, 9 лет.
1
Мусье Жордан не вымышленный образ. Прототипом его послужил французский естествоиспытатель Алексис Жордан, 1814 — 1897.
Шахрабану-ханум — его жена, 45 лет.
Шахбаз-бек — его племянник, жених старшей дочери, 22-х лет.
Ханпери — кормилица Шарафнисы-ханум, 40 лет.
Дервиш Масталишах — знаменитый колдун, иранец, 50 лет.
Гуламали — его ученик, иранец, 30 лет.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Происходит в Карабахе в 1263 году в начале весны, через день после Новруз-байрама, в зимнем кочевье Текле-Муганлы. Во второй комнате Шарафниса-ханум расчесывает шерсть и тихо плачет. Ее младшая сестра Гюльчохра играет возле нее.
Гюльчохра. Почему ты плачешь, сестрица?
Шарафниса-ханум(отталкивает протянутую руку сестры). Отойди!
Гюльчохра(шаля, снова протягивает к ней руку). Сестрица, ну, ради аллаха, скажи, почему ты плачешь?
Шарафниса-ханум(снова отталкивает ее руку). Отстань, говорю. Видишь, делом занята. Не мешай работать!
Гюльчохра(по-прежнему). Ты же не работаешь, а только плачешь. Скажи, почему плачешь? Если не скажешь, я маму позову. Ну, скажи, почему ты плачешь? (Срывает с нее головной платок).
Шарафниса-ханум(в сердцах, резко отталкивает ее. Гюльчохра падает). Тьфу ты, пропасть! Ни за что не отвяжется! Не даст заниматься делом!..
Гюльчохра поднимается и с плачем уходит к матери в другую комнату.
(Одна.) Вот дура! Сейчас все скажет маме. Боже мой, если мама придет и спросит, почему ты плачешь, что я отвечу? А я ни за что не скажу. Лучше буду отпираться, будто вовсе не плакала. (Тщательно вытирает глаза головным платком.)
Открывается дверь, входит Шахрабану-ханум.
Шахрабану-ханум. Зачем ты толкнула девочку? С ног ее сбила!
Шарафниса-ханум. Провалиться бы ей сквозь землю! Ни минуты не сидит спокойно. С самого утра не дала мне расчесать и двух клоков шерсти. Все время балуется, то шерсть выхватит из рук, то платок с головы сорвет. Мне надоело, я и толкнула ее легонько. А она побежала к тебе с ревом. Можно подумать, она в кровь разбилась.
Гюльчохра. Ей-богу, мама, неправду она говорит. И вовсе она не расчесывала шерсть, а все время плакала. Я говорю — не плачь, а она как толкнет меня, я так упала и ушиблась.
Шахрабану-ханум. Почему это ты плачешь, Шарафниса? Что у тебя за горе, чтобы плакать? Слава аллаху, отец твой жив, мать жива. Жених — красавец. Ешь ты вдоволь, нарядов довольно. О чем же ты плачешь?
Шарафниса-ханум. Да не плакала я, мама; ей-богу, не плакала! (Щиплет Гюльчохру.) Чтоб тебе провалиться! Когда это я плакала?
Гюльчохра вскрикивает от боли.
Ей-богу же, я не плакала, мама. Слава аллаху, отец у меня жив, мать жива, с чего же мне плакать?
Шахрабану-ханум(смеясь). А почему про жениха не говоришь? Ведь и жених у тебя есть!
Шарафниса-ханум. Какой еще жених?
Шахрабану-ханум. Как это какой жених? А твой двоюродный братец Шахбаз-бек чей жених? Отец твой, бог даст, недели через три такую вам свадьбу справит, что молва о ней пойдет по всему Карабаху. Позавчера он написал письмо своему другу Курбан-беку в Зардаб, чтобы тот договорился с шемахинскими музыкантами и прислал их на свадьбу.
Шарафниса-ханум(зажав большим и указательным пальцами нижнюю губу, оттягивает ее вниз, поднимает голову). Ах, о чем ты говоришь, мама? Шахбаз-бек через десять дней уезжает. А к чьей свадьбе готовится отец, я не знаю.
Шахрабану-ханум(с удивлением). Шахбаз-бек уезжает? Куда? С кем? Ради аллаха, не выдумывай небылиц! Да, вижу, ты и вправду плакала. Оказывается, и в самом деле у девиц ума мало, слез много. А ну, говори, кто тебе сказал, что Шахбазбек уезжает?