Красота их превосходила человеческую, молодость казалась неувядаемою и словом все в них было нечто сверхъестественное. Изумленный рыцарь стоял неподвижен, он не знал, что сказать, что подумать.

— «Успокойся сын мой», — сказала Дама-покровительница, — «я мать твоей супруги и слава моя, которая должна была некогда покрывать дочь мою, уже и теперь покрывает ее и… то я вместе с нею. — Смотри!».

Роберт взглянул в подставленное ему зеркало и не мог узнать себя: — так изменился он.

— «Этаго довольно!», — продолжала Дама-покровительница, — «наслаждайтесь вашим счастием. Простите».

Она изчезла, а дочь ея туже минуту приняла все черты Леонтины.

Роберт тотчас уведомил о приезде родителя, и они оба поспешили ему на встречу.

Настала ночь. Роберт размышлял о виденном им чудесном приключении, был мрачен, спал безпокойно, рано встал с постели и пошел ко гробу своей Леонтины. Там приказал он открыть гроб, осмотрел труп умершей и возвратился домой еще мрачнее прежняго.

Супруга встретила его. Он затрепетал при виде ея. Леонтина пожелала знать причину столь странной перемены и Граф после долгих от говоров признался.

— «Время», — сказала супруга, — «открыть тебе все таинства, я не Леонтина, но дочь Царицы Воздуха и называюсь Мелюзиною. Мать моя, которая не могла быть равнодушна к твоим добродетелям, знала твою участь и смерть Леонтины; она решилась утешить тебя для блага твоего народа. Я явилась во время сна твоего в виде тени, увидела тебя и полюбила; — мать моя одобрила мой выбор; потом я провожала тебя в пещеру, в которой победил ты Рауля. Когда смерть лишила тебя твоей супруги, то с позволения матери моей я приняла вид Леонтины. Вот вся тайна, она заслужила твою нежность и я не менее ея; смотри кто я!»

В минуту Роберт увидел пред собою Сильфу точно в том виде как видел он в башне. — Роберт трепетал. Мелюзина коснулась до него рукою и очарование изчезло. — Роберт успокоился и любил в Мелюзине свою Леонтину.

Вскоре после сего вдруг раздался по всему городу вопль ужасной печали. Придворные нашли Графа Роберта и мнимую Леонтину мертвыми в их спальне. Старый Граф положил их в один гроб, предал земле и сам не пережил сего горя. Он также помер.

Один архитектор, надеясь приобресть значительный выгоды, принял на себя обязанность построить каменный о нескольких арках мост чрез реку близ города Муссона. Он надеялся, что Магистрат города, увидя начало моста, не откажет выдать ему часть выговоренной суммы; но надежды его не исполнились. Уже было положено основание, уже возвышены были до половины все арки, как Ришард — так именовался архитектор — по требованию работников, выдавая им плату, увидел весь капитал свой совершенно истощенным и — работа остановилась.

Ришард видел, какая ужасная участь ожидала его: он видел себя не только разоренным, но и потерявшим доброе имя и доверие публики, если предприятие его останется не выполненным, видел наконец торжество своих соперников, и в сих стесненных обстоятельствах решился прибегнуть к своим приятелям; — но — как водится в свете — ему везде отказывали под разными предлогами.

Обегав всех своих друзей и знакомых, Ришард возвратился домой; всю ночь продумал он о средствах к поправлению своего положения; но тщетно — ему не представлялось никакой возможности. Наконец решается он на последнее средство, хотя впрочем и мало надежное. Он любил и был взаимно любим одною вдовою, имевшею прекрасный характер и доброе сердце, но не богатою. — Он решился сообщить ей о своем горестном положении. Добрая вдова, не дав ему еще почти кончить рассказа, тотчас вручила кой-какия оставшияся после перваго ея мужа драгоценныя безделки, серебряную свою посуду и 200 ефимков. — Это было все, что только она имела и что могла отдать своему любезному, но несчастному Ришарду — хотя этого было весьма недостаточно на сделание оборота и поправление его обстоятельств, однако же он был весьма доволен, ибо видел в сем случае верный опыт любви к нему его любезной.

Он возвратился домой в совершенном отчаянии, ибо теперь уже не имел он никаких средств к получению пособия. Предавшись самым мрачным мыслям, он сел к своему столу и проклинал себя за необдуманность своего предприятия. Было уже около полуночи. Небо покрылось тучами. Поднялась буря, сопровождаемая ужасною грозою. Но ни сильные порывы ветра, ни оглушающие удары грома не могли пробудишь в Ришарде никакого чувства: он сидел облокотившись: смотрел во все глаза и не видал ничего, думал и сам не мог понять о чем, слышал удары грома и не мог понять, что это. Так сильна была его горесть!

Вдруг завыл вихрь пуще прежняго; окно отворилось с треском и в комнату влетела летучая мышь с весьма широкими крыльями, облетела около Ришарда и погасила стоящую пред ним свечу. Ришард опомнился, встает. Комната его вдруг осветилась каким-то красноватым светом, и он увидел пред собою, вместо летучей мыши, удивительное существо, похожее на Сатиров, то есть с козлиными ногами, мохнатое, с рогами, с длинным хвостом и с огромными разпростертыми крыльями. В левой руке сего чудовища был лист пергамента, а в правой железное перо.