Сошел лед, но вывести корабли на учебные артиллерийские и торпедные стрельбы, даже на отработку одиночного плавания не удалось. Военная обстановка оставалась напряженной: белополяки вторглись на Украину, 25 апреля захватили Киев. Может быть, поэтому переговоры с Финляндией о заключении мирного договора шли трудно, ее делегация выдвигала абсурдные требования. Например, право свободного плавания финских судов по Неве в Ладожское озеро. Командующий Морскими Силами Республики А. В. Немитц 17 мая телеграммой предписал А. П. Зеленому «избегать передвижения на море боевых судов, которые могут быть поняты финнами как подготовка к боевым операциям» [122] . Пришлось эсминцам и подводным лодкам вести боевую подготовку в Ладожском озере, а линкорам оставаться в гаванях Кронштадта. Впрочем, от этого работы у Льва Михайловича не убавилось — так или иначе, а боевую готовность надлежало поддерживать.

Переход Красной Армии в успешное контрнаступление на польском фронте, быстрое продвижение в глубь Польши, к Варшаве, напугали британское правительство. 4 августа премьер-министр Ллойд Джордж пригласил к себе советского представителя Л. Б. Красина и потребовал немедленно приостановить наступление. Он пригрозил, что в противном случае через три дня британский флот выйдет в море и возобновит блокаду Советской России [123] . Возможность появления английских кораблей на Балтике не исключалась…

Надо думать, что сведения о готовых к выходу в море линкорах, эсминцах и подводных лодках, чем наверняка располагали в Гельсингфорсе, так же как и успешное наступление армий М. Н. Тухачевского, склонили в конце концов финскую делегацию к разумному компромиссу. 16 августа 1920 года коморси А. В. Немитц телеграфировал из Москвы в штаб Балтфлота: «15.08 в 12.15 перемирие с Финляндией вступило в силу. 1. Приступить срочным порядком к минному тралению прибрежного фарватера… 2. Работу вести усиленным темпом…» [124]

Эта телеграмма, возвещавшая о наступлении долгожданного мира на Балтике, была адресована уже новому командующему флотом Балтийского моря Ф. Ф. Раскольникову. Через несколько дней в салоне флагмана на «Петропавловске» Лев Михайлович прощался с А. П. Зеленым, уезжавшим в Москву в распоряжение Главнокомандующего Вооруженными Силами Республики. Расставаться было грустно — бывший адмирал и бывший капитан 2 ранга, с первых дней Октября верно и самоотверженно служившие Советской России, понимали и ценили друг друга. Вместе служили на «Андрее Первозванном», вместе готовили флот к Ледовому походу, вместе были в Кронштадте, в грозном 1919-м… Да и разве может забыть офицер своего командира корабля? Галлер всю жизнь помнил Александра Павловича Зеленого, отличного моряка, прекрасного человека, настоящего российского интеллигента. Прощаясь, Зеленой крепко пожал руку: «Успеха вам, Лев Михайлович, всегда семь футов под килем. Уверен: еще поведете в море эскадру, покажете наш флаг и за проливами. А я устал что-то и чувствую себя паршиво. Так что рад сдать командование флотом. Пора и честь знать…» Лев Михайлович посмотрел на него — действительно, осунулся Александр Павлович, под глазами мешки… А ведь всего-то сорок восемь, еще не стар. Но за плечами мировая война, а после ухода флота в Кронштадт тяжкие дни драматичной борьбы с немцами и финнами за сохранение оставшихся в Гельсингфорсе кораблей, за саму жизнь их команд. И гибель Б. А. Жемчужина, комиссара его штаба, расстрелянного белофиннами… Потом гражданская война, командование флотом, борьба с британскими интервентами, когда не было самого необходимого — топлива, продовольствия. Даром все это не проходит, каждый год в такие времена, быть может, идет за три…

Больше Льву Михайловичу не довелось встретиться с Зеленым. В начале сентября 1922 года он прочитал некролог о его кончине после длительной болезни. Незадолго до этого А. П. Зеленому исполнилось пятьдесят. Позже узнал: несмотря на тяжелые приступы грудной жабы (так в то время называли сердечную недостаточность), Александр Павлович Зеленой продолжал трудиться над планом восстановления и строительства нового флота. Умер легко, на службе — «в присутствии», как он шутливо называл штаб. «Хорошая смерть, — подумал тогда Галлер. — Быть может, такова награда за честно прожитую жизнь? Вот так бы…»

Военная страда на Балтике завершилась. 12 июля был подписан мирный договор РСФСР с Литвой, 11 августа — с Латвией, ожидалось скорое окончание переговоров и заключение мирного договора с Финляндией. Тральщики расчищали путь торговым судам к Петрограду. Ф. Ф. Раскольников на совещании руководящего состава флота Балтийского моря сказал, что пора вводить в строй все корабли, что действующий отряд свою задачу выполнил.

Ремонт кораблей шел медленно, несмотря на то что 23 октября 1920 года Совет Труда и Обороны (СТО) принял постановление об ускорении «работ по восстановлению Балтфлота». В нем указывалось: «Доклад президиума Петроградского Совдепа и т. Раскольникова о принятых ими мерах и установленном ими способе работы назначить через две недели…» [125] Руководство флота беспокоило и морально-политическое состояние личного состава, низкая дисциплина, недостаточная боеспособность кораблей и частей. Обо всем этом Раскольников доложил в ЦК партии специальной телеграммой, несмотря на несогласие с ее содержанием Г. Е. Зиновьева, секретаря Петроградского губкома. Довести начатую работу по поднятию боеспособности флота ему, однако, не довелось. В январе 1921 года, вступив в конфликт с Г. Е. Зиновьевым, Ф. Ф. Раскольников попросил освободить его от обязанностей командующего флотом Балтийского моря. Потом убыл в Москву за новым назначением и В. А. Кукель. Во временное исполнение должности начальника штаба вступил в конце января 1921 года Л. М. Галлер, с 29 октября 1920 года командовавший Минной дивизией. Практически некоторое время он исполнял и обязанности командующего.

В нелегкое время принял дела Галлер. С декабря 1920 года фактически прервался подвоз в Петроград донецкого угля. Из-за катастрофического состояния железнодорожного транспорта срывались поставки продовольствия. «Петроградская правда» в январе и феврале 1921 года не раз сообщала о снижении норм выдачи продуктов по карточкам. В эти месяцы из-за отсутствия топлива, электроэнергии и сырья закрылись многие заводы в фабрики. С большим трудом удавалось частично продолжать работу на крупнейших оборонных заводах — Обуховском, Балтийском, Невском судостроительном и некоторых других. То на одном, то на другом предприятии начинались волнения рабочих (по терминологии тех дней — «волынка»), требовавших улучшения продовольственного снабжения, восстановления рыночной торговли и снятия на дорогах к Петрограду заградительных отрядов, не только не пропускавших крестьян в город, но и изымавших продукты у рабочих, возвращавшихся из деревни. На ряде заводов выступили представители меньшевиков, призывая к перевыборам Советов. На Васильевском острове 24 февраля толпа разоружила охрану гауптвахты Петроградской морской базы, освободила находившихся там арестованных. В то же время прекратил работу Балтийский завод.

На следующий день, 25 февраля, губком РКП(б) образовал Чрезвычайный комитет обороны Петрограда во главе с М. М. Лашевичем. Его приказом Петроград объявлялся на военном положении, в каждом районе города образовывались «революционные тройки», взявшие на себя всю полноту власти.

Находясь в штабе флота, помешавшемся в Адмиралтействе, Галлер с тревогой наблюдал за обстановкой в Петрограде. Он вызвал начальника Минной дивизии Г. Г. Виноградского и приказал обязать командный состав находиться на своих кораблях безотлучно. Сам прошел на «Полтаву» и «Гангут», проверил, как охраняются громадные линкоры, экипажи которых не насчитывали и четверти положенных по штату людей. Хотел побывать в Кронштадте, но член РВС Э. Г. Батис и начальник политотдела Балтфлота Н. Н. Кузьмин решили, что сами поедут в Кронштадт с председателем ВЦИК М. И. Калининым.