До появления этого устава боевая подготовка флотов проводилась исходя из положений Боевого устава Военно-Морских Сил РККА (БУ-30). В нем определялись роль ВМС РККА в составе вооруженных сил страны и их задачи. БУ-30 был построен на концепции активной обороны. «Военно-Морские Силы РККА… — говорилось в нем, — должны быть готовы к смелому и решительному ведению борьбы с противником на море, направленной к обороне берегов СССР, содействию операции сухопутных войск Красной Армии и обеспечению их как со стороны моря, так и на речных и озерных системах». БУ-30, в разработке которого Л. М. Галлер, наряду с М. А. Петровым, Э. С. Панцержанским, Ю. Ф. Раллем, В. А. Белли и другими принимал деятельное участие, достаточно полно для своего времени отражал взаимодействие разнородных сил в бою и операции. Тактика взаимодействия разнородных сил получила в нем значительное развитие. В БУ-30 излагались не только основы ведения морского боя, но и смешанные операции, т. е. совместные действия армии и флота: десантные и противодесантные операции по обеспечению приморского фланга сухопутных войск. Благодаря всему этому БУ-30 сыграл весьма крупную роль и в тактической, и в оперативной подготовке флота. Командуя дивизией линкоров, а затем КБФ, Л. М. Галлер требовал от командиров соединений и начальников штабов, командиров кораблей знания и неукоснительного проведения в жизнь положений этого устава. П. А. Петрищев, в тридцатые годы командир сторожевика и эсминца, а затем старпом и командир линкора «Октябрьская революция», вспоминал, что Галлер как-то сказал командирам: «БУ-30—ваша библия, вы должны знать Боевой устав не хуже, чем батюшка священные тексты. Должны уметь устав толковать и применять, на его основе творчески совершенствовать тактику».

Однако ничто не вечно. В строй флота вступали новые сторожевые корабли, подводные лодки и боевые катера — торпедные и противолодочные. Вскоре флот должен был получить новые лидеры и эсминцы, а затем и крейсера. Командуя КБФ, Галлер отрабатывал ведение боя маневренным соединением из кораблей различных классов — линкоров, эсминцев и торпедных катеров, подводных лодок и авиации. Опыт маневров КБФ в 1935 и 1936 годах подтвердил, что будет логичным введение новой организации флота. Отдельные соединения из кораблей одного класса следует объединить. Таким образом, маневренные соединения, создававшиеся ранее временно на учения и маневры, должны стать постоянными. На разборе маневров Л. М. Галлер предложил создать на КБФ и ЧФ эскадры, включив в них линкоры, бригады крейсеров и эсминцев, дивизионы сторожевых кораблей. Там же, где число крейсеров будет пока что невелико, возможно объединить эсминцы и крейсера в отряде легких сил. Тогда же Галлер поставил вопрос о необходимости нового Боевого устава Морских Сил, в котором найдет отражение опыт боя и операций маневренных соединений.

Подготовку нового Боевого устава организационно возглавил Э. С. Панцержанский. Внес в его написание немалый вклад и сам Лев Михайлович. И вот к осени 1937 года появился будущий БУМС-37. Но не могли уже порадоваться этому многие из его создателей…

Бывая на флотах, Лев Михайлович собирал начальствующий состав штаба, командиров и начальников штабов соединений. Среди вопросов, которых он касался, неизменно присутствовал ход изучения нового Боевого устава, его усвоение и претворение в практику боевой и оперативной подготовки. Галлер всегда обращал внимание на то, что новый устав включает и ряд разделов оперативного характера: основы боевых действий на море, боевое управление Морскими Силами, различные виды боя… Он подчеркивал, что это очень важно, так как Морские Силы еще не имеют наставления по ведению морских операций. Именно поэтому устав определял боевой порядок корабельного соединения в бою.

Как вспоминал В. А. Белли, Галлер считал тогда недостатком нового Боевого устава то, что в нем не было типовых расчетов сил и средств для ведения боя, проведения операции. Но существовали методики расчетов для различных вариантов боевых действий Морских Сил, разработанные в Военно-морской академии. Галлер рекомендовал флотам использовать их с тем, чтобы проверить на практике. В дальнейшем типовые расчеты предполагалось ввести как приложение к Боевому уставу.

Конец 1937 года снова принес беду. Началось с проверки ТОФ Наркоматом обороны. Спустя несколько месяцев Галлеру рассказывали, как шла та достопамятная инспекция… Проверяющие прежде всего выискивали вредительство. Любая авария или даже выход из строя оружия и механизмов объяснялись тайными действиями «врагов народа». Среди выявленных «вредительских акций» оказались и рельсовые пути для железнодорожных береговых батарей, проложенные будто бы не с тем уклоном и не так, как надо, и невыполнение планов строительства портовых сооружений и складов, и многое другое. В общем, все обнаруженные недостатки были сочтены вредительством. В акте проверки, утвержденном начальником Политуправления РККА армейским комиссаром 2 ранга П. А. Смирновым, заменившим покончившего жизнь самоубийством «врага народа» Я. Б. Гамарника, указывалось, что на ТОФ явно «оставила следы» работа арестованных «врагов народа» — бывшего начальника штаба Солонникова, бывшего начальника Оперативного отдела Орлова и иных «вредителей». Содержалась в акте и опасная инсинуация в адрес командующего флотом флагмана 1 ранга Г. П. Киреева: «вступил в командование ТОФ в августе 1937 г. (прошло три месяца)», но видно, что его «руководство… является поверхностным, недостаточно глубоким и конкретным» [194] .

Акт инспекции явно метил и в М. В. Викторова. Ведь это он в течение пяти лет командовал ТОФ, прежде чем сдал дела Кирееву. Это он в неимоверно трудных условиях создавал морскую силу, способную вступить в бой с агрессором. Так оценил направленность этого акта Галлер. Лучше не быть пророком… Не прошло и нескольких дней, как был арестован М. В. Викторов, второй и последний в Морских Силах флагман флота 1 ранга. В тот же день арестовали командующего Тихоокеанским флотом Г. П. Киреева. И снова недоумевал Лев Михайлович. Невиновность Викторова и Киреева, комбрига Виноградского, арестованного в декабре на КБФ, не вызывала у него даже малейшего сомнения. Почему же не трогают его? Лотерея? Кто-то ему ворожит? Впрочем, что гадать. Нужно быть фаталистом — что будет, то будет…

1938 год Лев Михайлович встречал в своем служебном кабинете. Зашел к дежурному по Управлению Морских Сил, поздравил с Новым годом, позвонил сестрам в Ленинград, поговорил с ними, пообещал вскоре навестить. Почувствовал: волнуются. Переживают, наверное, арест Алякринского и Виноградского, Зуева и Галкина, гибель Гришина. Ведь знали их жен, детей… Но как он может их успокоить, если не знает, что будет завтра?

А назавтра было объявлено Постановление ЦИК СССР от 30 декабря 1937 года об образовании Народного комиссариата Военно-Морского Флота СССР. Впервые после 1923 года, когда был упразднен Наркомат по морским делам, флот страны обретал самостоятельность и входил в непосредственное подчинение правительству — Совнаркому. Положение о НК ВМФ предусматривало образование Главного морского штаба (ГМШ). Наркомом назначили армейского комиссара 1 ранга П. А. Смирнова, того самого, который утвердил акт по ТОФ… Первым его заместителем стал П. И. Смирнов, бывший командующий ЧФ, заместителем наркома и начштаба — Л. М. Галлер, заместителем наркома по кораблестроению — И. С. Исаков. «Неисповедимы пути господни! Так бы сказал дед Рихард…» — подумал Лев Михайлович, расписываясь на полях приказа о своем назначении. Тихоокеанским флотом теперь командовал Н. Г. Кузнецов, Черноморским — И. С. Юмашев. Служба продолжалась. Надлежало исполнять свой долг…

Структура Главного морского штаба НК ВМФ почти полностью воспроизводила то, что предлагали в свое время Викторов и Галлер.

Лев Михайлович хорошо понимал громадную ответственность, которая ложилась на его плечи как начальника Главного морского штаба. Ведь в разработанном им же положении значилось, что ГМШ создан «как центральный и боевой орган НК ВМФ СССР по подготовке и использованию ВМС для морской обороны страны, организации и координации работы всех управлений… и руководства боевой подготовкой флотов и флотилий» [195] . Теперь Галлеру предстояло возглавить работу штаба по разработке оперативных планов использования ВМФ для обороны страны и организации морского тыла, который обеспечит флоты в военное время. Нужно было создать схемы развертывания ВМФ и директивные указания по мобилизационным мероприятиям на случай войны… Все это, как и многое другое, вошло в составленный Львом Михайловичем план работы Главного морского штаба на 1938 год. Отделам Главного штаба — оперативному, боевой подготовки, организационно-мобилизационному, материального планирования и морских военных сообщений предстояла громадная работа. Но никто, конечно, не снимал и постоянное руководство боевой подготовкой флотов и флотилий, разработку наставлений и боевых уставов. Наконец, не следовало забывать, что именно Главный штаб представлял наркому ВМФ проекты сводного годового плана для промышленности — по кораблестроению и производству вооружения и задания на новые образцы вооружений и технических средств для флота.

Лев Михайлович работал не считаясь со временем, оставлял себе для отдыха лишь несколько часов под утро. Выполнить намеченное можно было лишь при четкой и безупречной работе всех штабных командиров. Постепенно состав Главного штаба устоялся, его отделы возглавили талантливые командиры, обладавшие большим опытом службы на кораблях и в штабах. С глубоким уважением относился Галлер к начальнику оперативного отдела капитану 1 ранга В. А. Алафузову, в мае 1938 года ставшему заместителем начальника Главного штаба. Завершив в 1919 году учебу в Морском училище (так именовался Морской корпус после февраля 1917 года), Алафузов служил на Онежской флотилии, принимал участие в боевых действиях. В последующие годы был штурманом на линкорах, помощником командира на крейсере, работал в штабах. В 1937–1938 годах он советник в республиканском флоте Испании. Прекрасный штабной оператор, знаток истории военно-морского искусства, Владимир Антонович Алафузов стал правой рукой начальника ГМШ. Галлер ценил также заместителя начальника оперативного отдела Н. А. Питерского, помощника начальника ГМШ С. Н. Иванова…