У него было хорошее детство. Жаль, что оно так быстро закончилось. Почему-то хорошее всегда кончается быстро… только плохое тянется долго, бесконечно. По крайней мере – у Сергара.

Вот сейчас вроде все наладилось, может, и правда не стоит лезть на рожон, мстить, добиваться правды? Что он от этого получит, кроме чувства удовлетворения от вида наказанных подлецов? Деньги? Вряд ли получит. Неприятности? Да, возможно, сколько угодно. Ну и зачем тогда?

Сергар не знал ответа на этот вопрос. Он просто чувствовал: то, что задумал сделать, – правильно.

«Если сомневаешься, делать что-то или не делать, – покопайся в себе, спроси себя – тебе это надо? Если твой внутренний голос скажет – надо! Тогда не задумывайся, делай».

Так говорил отец. Так говорила мать. И так когда-нибудь Сергар скажет своему сыну, если он у него будет, конечно.

Усмехнулся – впервые за тридцать с лишним лет своей жизни вдруг задумался о семье, о детях! Стареет? Его нынешнему телу около тридцати лет, а сейчас еще меньше – постоянно подключенный канал перекачки Силы поддерживает организм в состоянии двадцатилетнего человека. Вот только душа совсем не молодого парня.

Десять лет на войне – год за три, не меньше.

Пять лет грабером, охотником за монстрами, мутантами и опасными артефактами – год за пять лет, точно.

Ему по состоянию души лет шестьдесят, не меньше!

Впрочем, и душевные раны потихоньку затягиваются. Воспоминания о том мире, в котором родился, заплывают тиной времени, уходят, оставляя после себя сожаление и печаль. Новые воспоминания, земные, занимают их место.

Только вот почему-то они тоже печальные, такие, что лучше бы их не было. Бандиты, отнявшие квартиру. Полиция, допросы, беспомощность человека, который не может ничего изменить.

Снова бандиты – уже местные. Зоя… ах, Зоя, Зоя… только что стала молодой, красивой, и тут – смерть! Как несправедлива жизнь. Как жестока.

Олег задумался и не с первого раза понял, о чем его спросила Маша, а когда понял – слегка рассердился.

– И ее потащишь с собой?! Что, решил шведскую семью сделать, что ли? – Маша скривила губы. – Мелкая сучка…

– Что ты несешь? Она несовершеннолетняя! Маш, ты иногда бываешь такой дурой, тебе кто-нибудь это уже говорил?

– А если бы не была малолеткой, в постель бы затащил, да? Так и смотришь налево!

– Вот что, подруга! – Олег помолчал, играя желваками. – По-моему, мы с тобой по этому поводу уже говорили, так? Тебе что-то не нравится – вали! Живи одна, как хочешь! Не хочешь? Тогда прикуси язык и делай то, что я говорю!

– Вах! Мущщина! – вдруг откликнулся водитель. – Так, так с женшчинами надо! Мущщина, он главный! Слушай, луноликая! Мущщина твой молодец!

– Не лезь, болван! – откликнулась Маша, кусая губы. – Олеж, дома поговорим, ладно? Рули давай, чурка! У-у-у! Убила бы!

– Перестань! Чтобы я больше не слышал этого – чурка и всякое такое! И вообще – язык придерживай! Чтобы ни ругани, ни жаргона! Сколько раз тебе уже говорить?! Надоело! – Олег недовольно зыркнул на подругу, и та замолчала, закусив губу от досады. – Я буду помогать Тане! В память о Зое! И все тут! И чтобы больше я не слышал этой чуши!

Остаток дороги ехали молча. Маша, отвернувшись от Олега, глядела в темное окно автомашины, будто надеясь разглядеть в мелькающих придорожных кустах что-то интересное. Олег же прикрыл глаза, расслабляясь, отдыхая после сегодняшней поездки.

После того, как они с Машей посидели за праздничным столом, Олегу снова пришлось поработать. Мария Федоровна попросила подлечить дядю Петю, у которого болели ребра, плохо сросшиеся после самого первого столкновения с местными бандитами, с легкой руки Сергара упокоившимися на дне омута тихой, чистой речки. И вылилось это лечение в большое лечение – дяди Пети, Марии Федоровны, Коли и всех соседей, которые набежали в гостеприимный дом, прослышав, что приехал знаменитый на всю округу целитель.

Уходя, обитатели деревни пытались совать скомканные, засаленные купюры, явно хранившиеся на «черный день». Олег денег не брал. «Матери моей поможете, если попросит. Не нужно никаких денег. Будьте здоровы!»

И счастливые соседи шли в свои обветшалые дома, не подозревая, что стали здоровее не только физически. Каждому, кто приходил, Олег внедрял в голову посыл: «Пить алкоголь – зло! Нельзя! Запрещено! Выпьешь – тебя будет тошнить, тебе будет плохо!»