Примечательно, что еще один роман Дизраэли назывался «Падение иезуитов». Он эпатировал католиков, не забывая подчеркнуть, что его предки были вынуждены переселиться в Италию из Испании.

Слияние иудаизма с христианством в этот период было популярно в реформистских кругах британского еврейства, которые финансировали богатые выходцы из Европы, особенно из Венеции. В то же время именно Англия (где в XVII веке еврейская община едва превышала 400 человек) становится центром борьбы за права евреев во всем мире.

В 1868 году Дизраэли впервые избирают премьером, но после всеобщего голосования по новым законам, которые он сам и лоббировал, он проваливается. В 1874 году он на шесть лет становится главой правительства, и вносит совершенно особый вклад в соотношение сил в мире. В 1875 году он на кредит Л. И. Ротшильда выкупает 44 % акций управляющей компании Суэцкого канала. В 1876 году по его инициативе королеве Великобритании был присвоен титул императрицы Индии, за что Дизраэли был возведен в звание лорда Биконсфилда. И наконец, в 1878 году на Берлинском конгрессе в результате интриг Дизраэли был пересмотрен Сан-Стефанский договор, который должен был легитимировать господство России на Балканах. Решающим инструментом давления на Россию стал вопрос о правах евреев. Александр Горчаков напрасно пытался объяснить, что восточноевропейским евреям нельзя предоставить такие же права, как английским или французским: «это совсем не такие евреи». Было бессмысленно внушать неприязнь к контрабандистам Дизраэли, дед которого сделал состояние на торговле кораллами.

Зато для левых европейских диссидентов, осевших в Лондоне, Дизраэли был вполне приемлемой политической фигурой. Затаив обиду на вигов, он перехватывал у них социальную риторику, и в книге «Две нации» подвергал осуждению эксплуатацию труда капиталом — но в качестве идеального общества предлагал не социализм, а старое патриархальное, по его версии, более справедливое общество.

В рамках партии он в 1841 году создал группу «Молодая Англия», модель которой стала образцом для новых политических движений как в империях Европы, так и в их национальных окраинах. Для Мадзини она стала прообразом «Молодой Италии». Затем появились «Молодой Египет», «Молодая Босния», «Молодая Сербия», «Молодая Албания» — наряду с «Молодой Турцией» и «Молодой Германией».

Изучая сегодняшние молодежные движения, возникающие, как грибы, в разных странах мира и сотрясающие целостность и экономические ресурсы государств, уместно вспомнить о британских манипуляциях времен Пальмерстона и Дизраэли. Тем более что тогда существовал и проект «Молодой России», причем он был одним из ранних. В 1862 году студент Петр Заичневский распространил прокламацию с таким названием, которая открывалась эпиграфом из Герцена. Сам Герцен от нее отмежевался — уж слишком прямым текстом в ней призывалось к террору: «Выход — революция, кровавая и неумолимая, которая должна изменить радикально все, без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка. Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы… Бейте императорскую партию не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам. Помни, что будет не с нами, тот будет против; кто против, тот наш враг». Эту формулу ложно приписывают большевикам.

Почерк «школы Дизраэли» интересующиеся потомки (которых мало: фигура Заичневского почти забыта) смогли бы оценить по тем рекам крови, которые пролились на европейском континенте в Первую мировую. Причем не только в боях между имперскими армиями, но и в последующих войнах между новообразованными государствами, в гражданских войнах и этнической резне внутри них.

В прокламации «Молодой России» речь шла не только о праве на самоопределение, которое в 1910-х годах с легкой руки Вудро Вильсона станет общим местом международного права:

«Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканский — федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки Национального собрания и Областных собраний. Национальное собрание должно состоять из выборных от всех областей, и Областные — из представителей каждой области… Каждой области предоставляется право по большинству голосов решить вопрос о том, желает ли она войти в состав федеративной республики или нет. Что касается Польши и Литвы, то они получают полную самостоятельность».

О том, какая участь могла ждать Россию, если бы партия с таким названием получила власть, можно было судить по Османской империи, где султан Абдулхамид был свергнут «Молодой Турцией». Она вышла на сцену далеко не сразу: этому предшествовали изменения конституции в 1876 году при султане Мураде V, который был членом масонской ложи; после войны, в которой русским войскам было позволено занять Балканы — и как раз в интересах Лондона, столкнуться с Австро-Венгрией — чтобы затем отступить; наконец, после мятежа аль-Ураби в Суэце, который стал поводом для введения британского флота и вынудил османов сначала уступить канал, затем отказаться от Судана, а затем и пожертвовать уже все африканские владения.

«Молодая Турция» зовет к обновлению, объединяя в своих рядах (сплотившихся в масонской ложе «Ризорта» в Салониках) всех представителей национальных меньшинств… Эммануэль Карассо, основатель Оттоманского общества свободы и глава ложи «Ризорта» в Салониках, символизирует, как этнический еврей, толерантность нового движения, вместе с курдом Абдуллой Джевдетом и болгарином Талаат-пашой. Империя модернизирует политическую систему, отступает перед напором свободомыслия, В Стамбул приезжает Теодор Герцль, рассматривая Турцию как одну из возможных территорий для создания на одном из островов еврейского государства. А в то же время советник султана Абдулхамида, сириец Рашид Рида, призывает султана ввести шариат и пугает мир проектом Всемирного халифата.