– Леха, очень надо. Мы их принимать на днях будем. И не знаем, где шхерятся.

– Да я всё понимаю. Что можем, сделаем… На связи по мобиле. «Двойка» если информацию по телефонным переговорам объекта передаст, сразу мне сообщай. Как мы их засечём, я тебе звякну. – Алексей растворился во дворах, как будто и не было.

Потянулось время ожидания. Оперативники устроились на лавочке во дворе, откуда просматривалась часть фасада здания.

– Четырнадцать часов пять минут, – продемонстрировал Шведов мобилу.

– Сучьи дети, неужели не приедут?

Не появились Левицкие и в пятнадцать минут третьего. И в двадцать. И в половину.

Ещё через десять минут у Шведова завибрировал мобильник.

– Понял… Отлично… Держите меня в курсе. – Шведов сложил «раскладушку» и кивнул Платову: – «Двойка» сообщает, Ирина звонила реставратору. Сказала, что получает пропуск и поднимается с мужем.

– «Наружка» прошляпила.

– Получается. – Шведов отзвонился старшему группы: – Леха, по «двойке» прошло – они в здании. Попытайтесь их хотя бы на выходе срисовать. Они, скорее всего, будут с картиной.

– Какой подъезд?

– Без понятия!

В томительном ожидании прошло ещё полчаса. Оперативникам надоело скучать на лавочке, они вышли из скверика. Платов неожиданно остановился.

– Чёрт, вон они!

– Где?

– Второй подъезд. На ступенях.

Шведов кинул быстрый взгляд в ту сторону. На гранитных ступенях НИИ стояли двухметровый массивный верзила с упакованной в жёлтую бумагу картиной под мышкой и худая маленькая женщина, чуть ли не на две головы ниже его.

– Только не пялься на них, – сказал Платов.

Шведов набрал номер старшего группы:

– Лёша, они из второго подъезда вышли. Пересекают улицу и углубляются во дворы… Чёрт, сейчас исчезнут! Похоже, где-то там машину кинули.

– Не мельтеши, главное, – спокойно произнёс старший. – Мы их приняли. Не спрыгнут.

Оперативникам оставалось только полностью положиться на искусство разведчиков.

Прошло несколько минут напряжённого ожидания. Потом Алексей сообщил по телефону:

– Мы их ведём. Они на чёрной «Ауди».

– Леха, за мной коньяк! – воскликнул Шведов.

– Ловлю на слове… Только бы в пробках их не потерять.

– Лёша! Две бутылки коньяка… Три! Помни об этом!..

С обысками следачиха что-то напутала – налепила в постановлениях технических ошибок, так что из Генпрокуратуры ей бумаги завернули. Когда она со второго захода подписала их у прокурорских, документы завернули уже из Мосгорсуда, потому что она в очередной раз что-то напортачила. Так что на сегодняшний день судейской санкции на обыск не было.

– Ты уверен, что она не стажёр-дознаватель из поселкового отделения? Она вообще дела расследовала?

– Достала! – воскликнул Платов, когда они вышли с очередного совещания в Следственном департаменте. – Камбала сушёная. Как думаешь, умышленно она тянет? – спросил Платов. – Или на самом деле такая дура, что бумаги подписать не может. Может, ведёт за нашими спинами переговоры о том, чтобы дело продать.

– Все может быть, – кивнул Шведов. – Я и не такое видел. Но пока явных признаков сдачи позиций не наблюдается.

– А Носорога разговор вспомни.

Платову не давала покоя сводка ПТП недельной давности. Носорог тогда сказал своему приятелю: «Я узнал. На нас вроде в СД роют. В СД МВД, да… Следователь там такая есть. То ли Лукошкина, то ли Лукашина. Якобы у неё материал».

После этого разговора Носорог никаких признаков беспокойства не проявлял. Продолжал жить и готовиться к ежегодному всероссийскому антикварному салону в Центральном доме художника, который должен был состояться через несколько дней.

К антикварному салону готовились и Левицкие. В тот день «наружка» сумела их удержать и проводить до места обитания. К удивлению оперативников, беглые антиквары спокойно вернулись в адрес прописки. С утра направлялись к себе в галерею. Туда упаковывали картины, которые планировали выставить на Крымском Валу.

Кац нашептал, что Левицкие готовят массовый вброс фальшивок. На своём стенде в салоне они хотели разместить несколько картин и большую коллекцию фарфора и бронзы.

«Наружка» висела на хвосте Левицких ещё пару дней. Никаких важных контактов не выявили. Зато оперативное дело пополнилось забавными жанровыми сценами.

– Дорогой, я тебя не вижу, – ворковала Левицкая. – Тебя загородил какой-то противный самосвал.

– Дорогая, я тут, – отвечал её муж.

– Вот теперь вижу нашу милую машинку. Подъезжай поближе, дорогой. Я уже допиваю кофе.