Каково-то им?

Не надо и спрашивать: они уже решили было выйти из своего убежища, навестить «министра» Моравца и «побеседовать» с ним по душам. Сказать ему все, что они о нем думают, а потом убить его и себя. Или же просто выйти ночью в парк, сесть на скамейку, повесить себе на грудь надпись: «Мы убили Гейдриха», а потом разгрызть маленькие стеклянные ампулки и… конец.

Задержим еще на минуту действие. А каково им было бы, если бы они узнали, если б хоть догадывались, почему должна была взорваться бомба, предназначенная для Гейдриха?

Что могли они знать о сложных взаимоотношениях, перекрещивающихся интересах, безмолвных, но жестоких столкновениях западных разведок, докатившихся во время войны до такого циничного бесстыдства, примеров которому не найдешь в истории? Что могли они знать о тщательно скрываемых ходах и махинациях, в которые были посвящены только несколько лиц, о которых мог только догадываться Бенеш и непосредственный организатор покушения полковник Моравец? Эти столкновения, которые придают порой непостижимость и неясность контурам истории Второй мировой войны, до сегодняшнего дня известны еще далеко не полностью. Мы узнали бы о них полную правду только тогда, когда открылись бы самые секретные сейфы шпионских центров за Ла-Маншем и за океаном.

Но и то, что известно из иностранной литературы и других источников, позволяет сравнить некоторые обстоятельства и восстановить факты, которые не слишком нас удивят. Многочисленные свидетельства подтверждают, что западные державы, упорно избегая военных действий против гитлеровской Германии, настойчиво вели с ней поединок на секретном фронте шпионажа. Главными экспертами Гитлера в этой «войне» были Гейдрих и Канарис. Они насаждали на оккупированных территориях в организациях Сопротивления, руководимых британской секретной службой, своих людей и месяцами, даже годами, не мешали этим организациям действовать. Порой эти люди держали в своих руках радиосвязь с британским центром, могли требовать оружия, денег и высадки парашютистов. Некоторые из этих парашютистов, едва коснувшись земли, сразу же находили свою смерть, иным коварно оттягивали конец, чтобы, следя за их деятельностью, раскрыть других участников и обнаружить всю сеть. Таким же образом нацистская контрразведка заказывала и британские взрывные средства, которые она использовала для своих целей.

Гейдрих постепенно прибрал к своим рукам весь нацистский аппарат государственной безопасности, которым он руководил как шеф РСХА. Единственное учреждение, которое подчинялось не ему, а генеральному штабу, был абвер, армейская служба разведки и контрразведки во главе с адмиралом Канарисом. А Канарис, как выяснилось после войны, работал не только на Гитлера. Он поддерживал связь с британской секретной службой, а возможно, и с американской. Нетрудно себе представить, что это означало для британской и американской разведок и как они дорожили Канарисом.

Знакомство Канариса и Гейдриха, как уже говорилось, состоялось еще в 20-х годах, когда морской кадет Гейдрих считал своего командира образцом офицерской честности и благородства. Совсем иначе стал он относиться к Канарису после своего изгнания из флота, когда в короткое время стал руководителем элитной эсэсовской разведывательной службы СД, а Канарис возглавил абвер — конкурирующую разведывательную организацию.

Тогда Гейдрих начинает уделять самое пристальное внимание ведомству Канариса и лично самому адмиралу; он сосредоточивает у себя максимум самой разнообразной информации о них. Он стремится привлечь на свою сторону и лиц из его ближайшего окружения. Он нисколько не скрывал своего несогласия с деятельностью Канариса и считал его методы слишком «старомодными» и «косными» в сравнении с грубыми приемами эсэсовцев.

Разумеется, не оставался в долгу у Гейдриха и Канарис. Когда еще до войны в нейтральных странах проваливались агенты абвера, они заявляли, что были посланы гейдриховской «Зихерхайтсдинст». На гневные упреки Гейдриха Канарис отвечал, делая невинное лицо, что он действительно разрешал им это и что вообще считает выгодным, чтобы люди Гейдриха выдавали себя за агентов абвера и наоборот, ибо это введет в заблуждение иностранные контрразведки, и они не будут знать, кто, собственно, против них работает. Между ними возникли трения и в результате истории с генералом фон Фричем, когда Гейдрих действительно зарвался. Гейдрих добивался отстранения генерала фон Фрича, главы вермахта, на основании обвинения его в гомосексуализме. Это была скандальная ошибка, так как доказательства Гейдриха свидетельствовали против другого офицера, фон Фрича. Одна перевранная буква в донесении агента Гейдриха привела к тому, что одно лицо фигурировало вместо другого. Но Гейдрих уже не мог отступить: это могло не только подорвать его престиж, но и привести к его падению.

Канарис собрал важные улики против Гейдриха, но дело кончилось компромиссом: хотя фон Фрич был смещен, его «честь была восстановлена». Подобными компромиссами кончались и другие столкновения между Гейдрихом и Канарисом. Это давало многим основание подозревать, что оба знали друг о друге что-то такое, что позволяло им держать друг друга в руках. Гейдрих, который в иных случаях обычно грубо обрушивался на своих противников, не позволял себе этого по отношению к Канарису: может быть, Канарис что-нибудь знал об отдаленных еврейских предках, которых приписывали Гейдриху, или знал характер того преступления, из-за которого Гейдриха отчислили из флота? И не подозревал ли Гейдрих о связи Канариса с британской секретной службой?

Ясно одно: они вели друг против друга длительную, скрытую борьбу, и в этой борьбе медленно, но верно одерживал верх Гейдрих, более молодой и настойчивый, располагавший обширным, имеющим поддержку Гитлера аппаратом. Но их борьбу нельзя понимать только как личное соперничество и личную ненависть, хотя и они играли тут свою роль. Эта борьба была связана с закулисным соперничеством в нацистской верхушке, и прежде всего с попытками Гиммлера добиться абсолютного господства СС во внутренних делах Германии. Гейдрих поддерживал эти стремления и старался подчинить абвер Главному управлению имперской безопасности, что и произошло в конце концов в 1943 году, через год после смерти Гейдриха. И хотя это уже не могло укрепить позиций Гейдриха, зато укрепило позиции СС.