Шрифт:
— Ну что, начнем? — спросил Гаврилюк.
— Не торопись. Пусть подойдут ближе.
Смельчаки подпустили врага еще на двести, сто метров…
— Огонь! — приказал Кондыра.
Три автомашины загорелись сразу, загромождая путь. Среди гитлеровцев поднялась паника. Однако, быстро оправившись, они открыли в ответ ураганный огонь и пошли в атаку.
Уже несколько часов беспрерывно строчил «максим», не смолкали автоматы. Отбита одна атака, вторая. Из леса на дорогу выходили все новые группы немцев.
Кондыра оглядел запыленные, усталые лица солдат. Жарким, ох, каким жарким был этот бой для десантников!
Теперь гитлеровцы шли в боевых порядках, зная, что против них всего десять человек, один пулемет и девять автоматов. Они шли в полный рост, уверенные, что на этот раз уничтожат горсточку упорных советских воинов.
Все десять человек в один голос заявили:
— Выстоим!
А фашисты приближались. Уже слышны их выкрики: «Рус, ком в плен!..»
По команде Кондыры ударили залпом. Гитлеровцы падали, сраженные меткими очередями, но продолжали наступать. Вдруг пулемет заглох. Кондыра поспешил к Гаврилюку.
— Ленту заело, — сказал тот.
Сержант сам лег за пулемет. «Максим» вновь заговорил. Кондыра понимал, что многое в поведении солдат зависит от него, командира, от его выдержки, самообладания. И он действовал хладнокровно, расчетливо.
Эта уверенность передавалась бойцам. И они вели прицельный огонь по врагу. Били наверняка.
В это время ударили танковые пушки из села Хильчицы.
— Ура! В селе наши! — крикнул Кондыра.
Несколько «тридцатьчетверок», ведя огонь с ходу, приближались к гитлеровцам, скашивая их пулеметными очередями.
К позиции отделения сержанта Кондыры подошли танки лейтенанта Арженкова. С ними прибыл и командир батальона автоматчиков. Кондыра доложил:
— Товарищ майор, приказ выполнен. Фашисты не прошли.
В этих схватках гвардии лейтенант коммунист Арженков со своим взводом за два часа отразил четыре вражеских контратаки. Он уничтожил два немецких танка, семь пулеметов и до 200 гитлеровцев.
Действуя вместе с танкистами, пулеметный расчет комсомольца Кондыры уничтожил 150 гитлеровцев.
За этот бой сержант был награжден орденом Ленина, И. Ф. Арженков — орденом Красного Знамени. Все бойцы отделения Кондыры за мужество, находчивость и солдатскую смекалку также удостоены правительственных наград.
Пока мог держать в руках оружие, сражался за Родину отважный сын украинского народа гвардеец Павел Кондыра. За проявленную в боях на Дуклинском перевале отвагу он стал Героем Советского Союза. Только после тяжелого ранения незадолго до окончания войны возвратился Кондыра домой.
С тех пор прошло много времени. Павел Андреевич живет в Киеве, работает механиком-бригадиром пассажирского поезда. Его бригада носит высокое звание коллектива коммунистического труда. К боевым наградам ветерана прибавились награды за труд. В 1971 году коммунисту П. А. Кондыре был вручен орден Октябрьской Революции.
Решительный шаг
Шел воздушный бой. Несколько пар краснозвездных истребителей сражались с «мессерами». Самолеты то взмывали вверх, то падали отвесно вниз, делая вертикальные эволюции, то ходили в крутых виражах. Вот один «мессер» с глухим воем врезался в землю. Задымил второй, прошитый смертельной очередью.
В огненной карусели носился на своем ястребке летчик Петр Гучок. На его счету уже шесть побед в схватках с фашистскими стервятниками над землями западных областей Украины. И сейчас он отправил двух «мессеров» в последнее пике.
Гучок заметил, как пара подоспевших «мессеров» устремилась к самолету товарища. Петр поспешил на выручку. Сделав резкий разворот, он послал длинную очередь по фашисту — ведущему пары, и тот круто отпрянул в сторону.
Но неожиданно Петр Гучок увидел рядом с собой самолет с черно-желтым крестом на фюзеляже. Редкий случай! Ни из пулемета, ни из пушки не ударить по врагу. А пока займешь нужное положение для стрельбы — сам попадешь под огонь. Немец тоже понимает, что малейший отход в любом направлении для него смертельно опасен. Какие-то секунды два истребителя шли рядом.
Гучок напряг всю волю: враг так близко — казалось, протяни руку и достанешь фашиста кулаком по голове. Мгновенно созрела мысль: столкнуть «мессера» ударом своей машины. Рискованно. Но не выпускать же его из рук живым!
Петр бросил самолет вправо. Расчет мужественного летчика оказался безупречно точным: мощное крыло ястребка как ножом снесло хвостовое оперение «мессершмитта». Тот клюнул носом, накренился и пошел вниз.
Но и самолет Гучка стал крениться вправо. До аэродрома он не дотянул. Выбрав ровную площадку, летчик приземлил почти неуправляемый истребитель в расположении наших войск.