– Да… Никогда такого не видел… Вы что же, фокусник?

Я засмеялся.

– Ну же, Владимир Ильич, давайте ужинать. Правда, извиняюсь, тут не все блюда, которые считаются в Казахстане национальными, но, надеюсь, эти придутся вам по вкусу. Да и хлеб, в общем, можно заменить баурсаками, но вы привыкли, наверное, к хлебу. Что предпочитаете пить?

– Вы, Вадим Васильевич, наверное, знаете, что я обычно не пью. Можно было бы пива, но с вами надо держать ухо востро! Поэтому предпочту что-нибудь послабее. Тем более, что последние два года… Условия были не слишком располагающие…

– Ну, тогда разрешите на мой вкус. – И на столе появилось несколько упаковок с различными соками и пара пластиковых бутылок пепси-колы. Заодно я добавил стаканы, солонку, перечницу и вазочку с горчицей.

– Да… Даже не знаю, что и сказать… Как в ресторане.
– И, по прежнему качая головой, он стал накладывать себе на тарелку плов.

Плотно поужинав, причем Владимиру Ильичу все понравилось, мы пересели в кресла. Вставая из-за стола, я его прибрал, чем вызвал еще один удивленный взгляд Ленина.

– Ну что же, теперь, Владимир Ильич, продолжим разговор, если вы не устали.

– Не устал, Вадим Васильевич, свеж и бодр, как никогда! Видите ли, за последние годы я, полагаю, наотдыхался на всю жизнь. Но мне, знаете, хотелось бы лучше заняться просмотром материалов Конференции, ведь я, надеюсь, еще смогу там выступить?

– Я уже сказал, Владимир Ильич, что, даже если мы проведем за разговорами целый месяц, вы вернетесь в ту же секунду, из которой исчезли. А сейчас нам куда важнее поговорить.

– Ну, возможно, что так. Вам, действительно, есть, что мне рассказать. Не думаю, что вы меня поставили на ноги, чтобы показывать мне фокусы. Да и мне чрезвычайно любопытно, что же там произошло, в будущем? Итак, я возвращаюсь к своему вопросу: кто вы, и из какого времени прибыли? И зачем? Не для того же, чтобы угостить меня ужином?

– Значит, вы мне верите, что я из будущего?

– Приходится, знаете ли. Вы мне такое показали!

– Ну, хорошо. Тогда приготовьтесь услышать еще кое-что. Я умер в 2027 году, на 79-м году жизни.

– Как так? Вы же живы! И, кстати, совершенно не похожи на старика!

– Да вот так, Владимир Ильич. Скажите откровенно, верите ли вы в Бога?

Он скривился, как будто хлебнул кислого.

– М-м-м… Вынужден сознаться, что не верю. Все в этом мире, полагаю, имеет естественнонаучное объяснение.

Я кивнул:

– Да, когда-то и я так считал. Но ошибался.

– Вы что же, хотите сказать, что Бог существует? И сотворил Вселенную из ничего? Какая чушь… - он внезапно замолчал, глядя мне в лицо с напряженным вниманием, слегка прищурившись, а я сидел и лишь улыбался в ответ.

– И что же, вы еще хотите сказать, что Он вас прислал исцелить меня? Иначе, как понимать ваши слова, что вы умерли?

– Да, Владимир Ильич, вы умный человек, и вы это только что доказали. Именно так и есть. Ваш вывод совершенно точен. Я не зря надеялся на вашу логику.

– Допустим даже, что так. Но зачем это Ему? Да ну, чушь собачья, какой Бог? Это невозможно!

– Более невозможно даже, чем путешествие во времени? Чем нарушение второго начала термодинамики?

– Н-да, тут вы меня уели, пожалуй. Если я поверил вам в одном, столь невероятном, придется задуматься и над другим…

– Так вот, давайте, чтобы ускорить ваши раздумья, я вам кое-что покажу…

– Покажите, сделайте милость! – и он с хитрецой взглянул на меня.

Я достал из воздуха и протянул ему газету «Правда» от 24 Января 1924 года. Ленин жадно схватил ее и буквально впился глазами. Я знал, что он там увидит. На первой странице – в половину ее, его собственный портрет в рамке из текста траурного обращения к народу, начинавшегося словами:

«Товарищ.

Умер Ленин. Мы уже никогда не увидим этого громадного лба, этой чудесной головы, из которой во все стороны излучалась революционная энергия, этих живых, пронизывающих, внимательных глаз, этих твердых, властных рук, всей этой крепкой, литой фигуры, которая стояла на рубеже двух эпох в развитии человечества. Точно разрушилась центральная станция пролетарского ума, воли, чувства, которые невидимыми токами переливались по миллионам проводов во все концы нашей планеты, где бьются сердца рабочих, где куется сознание великого класса, где точится оружие его освободительной борьбы.»

И так далее, на несколько полос газетного текста.

Прочитав первую страницу, он поднял от газеты заметно побледневшее лицо.

– Вот, значит, как… Я так и думал, что мне немного осталось…

Он снова заглянул в газету и спросил:

– А когда же точно?

– Завтра, в 6 часов 50 минут вечера.

– Вот как… - бледность постепенно сходила с его лица. – Значит, вы вытащили меня в последний день… И для чего же, позвольте спросить?