Я, перевернув тяжелую страницу книги, посмотрела на дядю Тадора и тихо спросила:

«А если я выгорю?»

«Ты? — Он лукаво глянул на меня своими теплыми карими глазами и загадочно ответил: — Запомни, девочка моя, в твоей жизни для разрешения большинства проблем будет достаточно лишь капельки твоей крови».

«Как с волчонком?» — тут же спроста я.

«Как с волчонком», — улыбаясь подтвердил дядя Тадор.

И я открыла глаза.

Надо мной горели десятки маленьких синих огоньков, таких, словно их только что срезали с фитиля свечи. Они мерцали, вздрагивая в воздухе, и давали яркий, чуть рассеянный свет, который терялся в балдахине над постелью, словно растворяясь в складках черной ткани…

— Очнулась твоя бабочка, — раздался неприятный скрипучий голос. — Скажешь ей все сам. В конце концов, сам сжег, сам и скажешь.

Я медленно повернула голову и увидела лицо того самого старика-целителя, который являлся дедушкой лорда Гаэр-аша. Выглядел сейчас мужчина странно — домашний халат, совершенно черные и никак не седые волосы, изрезанное глубокими морщинами лицо и серо-синие, абсолютно лишенные старческой мутности глаза. И эти глаза старик мгновенно отвел, словно не хотел встречаться со мной взглядом.

А затем тихо выругался, помянув разом Тьму, внутренности прогнивших умертвий и почему-то глаз злейшего врага, а закончил все, хрипло сказав:

— Что ж ты смотришь, девочка? Не смотри, не могу я тебе помочь. Хотел бы, сам удивлен, что хотел бы… а не в силах.

Он развернулся и как-то сгорбленно ушел, хотя я точно помнила, что осанка у этого полусумасшедшего целителя была по-военному прямой.

Дверь за стариком закрылась, и в следующее мгновение меня осторожно взяли за руку.

— Все будет хорошо, — голос лорда Гаэр-аша дрогнул, — все будет хорошо, Риаллин.

Повернув голову, я собиралась спросить, что я тут делаю и в целом что происходит, но стоило взглянуть на главу Некроса, и слова застряли в горле.

У меня. А Гаэр-аш все так же напряженно продолжил, осторожно держа мою ладонь:

— Я владею замком на берегу Эринейского моря. Там очень красиво, мое сокровище, всегда светит солнце, а в воздухе витает аромат цветущих персиковых садов. Это место, в которое влюбляются с первого взгляда, и ты непременно полюбишь его. Я…

Он не договорил, заметив мою осторожную попытку высвободить свою руку из… ладони? Нет, это, безусловно, была ладонь, вопрос лишь в том — чья? В смысле, человеческая или?.. Что-то мне подсказывало, что ответом на вопрос будет как раз пресловутое «или», потому что это не было человеческой рукой. Заметно удлинившиеся, ставшие жилистыми пальцы выглядели так, словно могли теперь с легкостью гнуть железо, и венчали их немного измененной формы совершенно черные ногти. Нет, у большинства некромантов, конечно, принято красить ногти в черный цвет, но, во-первых, Гаэр-аш был не из тех сторонников классической некромантии, что носят длинные волосы, подводят глаза черным углем и дважды в месяц делают себе неизменно обсидиановый маникюр, а во-вторых, я могла поклясться, что это был не лак!

— Риаллин, успокойся, это всего лишь мои руки, — напряженно произнес ректор.

— Я-яаа в-вижу, что не чужие, — прошептала, нервно отодвигаясь подальше от… главы Некроса?!

Перестала в ужасе таращится на его ладонь, перевела взгляд на лицо и… и теперь во все том же ужасе и все теми же широко распахнутыми, ощутимо округлившимися от потрясения глазами взирала на ректора.

Глава Некроса изменился, причем изменился как-то неуловимо, не столь явно, как его руки, но все же… Потемнела кожа, заострился нос, приобрели ожесточенное выражение черты лица. Нет, Гаэр-аш все так же был Гаэр-ашем, но сейчас каким-то другим. Опасным. Хищным. Странным. Сильным. Сильным настолько, что это ощущалось на каком-то подсознательном уровне, и я, даже не задумываясь о своих действиях, снова осторожно отодвинулась, желая оказаться как можно дальше от такого Гаэр-аша. И потом еще… и еще немного… и…

— Риаллин, ты сейчас упадешь! — ледяным тоном произнес некромант.

Испуганно глянув туда, куда, собственно, отодвигалась, поняла, что действительно есть шанс свалиться, если отодвинусь еще хотя бы чуть-чуть. Следующим проникшим в мое сознание был факт, что эта способная свободно разместить человек пять кровать является слишком ничтожной, если рассматривать ее в качестве преграды между мной и этим новым… кажется, ректором.

Или не ректором?

С откровенным сомнением во взгляде присмотрелась к поднявшемуся с той стороны кровати мужчине, критически оценивая его возможности быть Гаэр-ашем. Сравнительный анализ вышел каким-то… ненадежным. То есть если смотреть в общем, то этот непонятно кто с черными ногтями был немного выше Гаэр-аша, но с неимоверно прямой и гордой осанкой, по которой ректора всегда можно было узнать издали. И еще у этого «кого-то» глаза были не серыми с синеватым оттенком, а пронзительно синими. Такой потрясающий насыщенный цвет сапфира. Наш преподаватель по ювелирному мастерству частенько говаривал: «Сапфир — королевский камень», значение этой фразы я по достоинству оценила только сейчас. Действительно королевский цвет… правда, взгляд остался прежний, пристально-внимательный, исключительно ректорский.

— Риаллин, ты успокоилась? — мрачно вопросил этот, еще до конца неопознанный индивид, напряженно глядя на меня.

Я осторожно слезла с кровати… тут же вцепилась в нее, ощутив настоятельное желание пола познакомиться со мной гораздо ближе и полноценнее, после чего была вынуждена вновь забраться на постель, села, опираясь спиной о подушки, и с нескрываемым подозрением задала первый вопрос:

— Где я обучалась до поступления в Академию прикладной магии? — Настоящий ректор ответ знал точно, потому как видел мои документы при поступлении.