– Тихо, тихо, – мягко сказал он. – Мы не зря в лес ходили. И сюда не зря ехали. Надо только во всем разобраться, хорошо?

Его светлые глаза смотрели прямо и бесхитростно. Шиповник вздохнула, отведя взгляд. Дурак Унро улыбался ей, хотя наверняка ему было больно из-за разбитых губ. И вообще… он себе много позволяет. Шиповник нервно дернула головой, скидывая его ладони, и собиралась уже отчитать его, как юноша костяшками пальцев провел по ее щеке, убирая выбившуюся прядь за ухо.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Унро отвернулся и вышел, сказав: «Я сейчас».

Горячий след его пальцев еще ощущался на щеке, и Шиповник невольно потрогала ее, а потом рассердилась и ущипнула себя, чтобы прогнать неуместную растерянность.

Вернулся он с еще одной стопкой папок и деревянным гребнем.

И был это совершенно обычный Унро, который смущался и запинался, а вовсе не тот пугающий незнакомец, что минуту назад.

– Вот, – сказал Унро, кладя перед ней гребень. – У тебя после леса волосы… немного запутались…

Шиповник ахнула, поняв, что после всей этой передряги даже в зеркало на себя не смотрела… а ей никак нельзя было допускать, чтобы волосы спутались – их и с чарами не удастся потом толком расчесать. Она с ужасом ощупала разлохмаченную косу и воронье гнездо на макушке и, схватив гребень, понеслась в уборную приводить себя в порядок. Унро и его наглость были моментально забыты.

– Я посмотрю то, что они подобрали по населению, может, что-то про семью найду, – сказала Шиповник, вернувшись. – А ты снова поищи по сводкам службы, что там к деревне относится.

Она осмотрелась и подтянула к себе одну из коробок.

– Егери могли тайком приехать, – сказала она вдруг, продолжая свои мысли. – И в городе не появиться, и в деревню тоже не заходить… Хотя тогда не смогли бы расследовать. Ну, допустим, один-два пришли в деревню, остальные в лесу спрятались? Те, кто в деревне, разведывали там, их товарищи осматривали округу…

– Ага, и все пропали? – печально спросил Унро. – Они потому впятером и ехали, что со всеми зараз ведьма бы не справилась… да еще и обвешанные артефактами…

Унро задумался вдруг, морща лоб.

– Ты не помнишь список того, что они с собой брали? – спросил он.

Шиповник вытащила из своей сумки помятую утреннюю распечатку и послала ее через стол Унро.

«Августа, третьего числа, на руки выдано:

– пять плащей шерстяных;

– три кинжала, заговоренных мастером Острозубом на верный удар и остроту;

– один амулет «кошкина спина»;

– пять амулетов «слепой глаз»;

– один амулет «птичья клетка»;

– пять веревочных петель, заговоренных мастером Славлем на неразрывность.

Под личную ответственность старшего егеря Императорской егерской службы г. Гражина мага Грифа»

– Нет, – нахмурился Унро, – не сходится. Вот смотри, она их вообще не должна была почуять – «слепой глаз» укрывает ауру, и человека нельзя отследить. Они могли сколько угодно и по лесу ходить, и по округе. Им только и нужно было заманить ее в ловушку, накинуть заговоренные петли и активировать «птичью клетку», и она бы уже ничего не сделала.

– Так они же наверняка не знали, кто из баб точно ведьма, – отозвалась Шиповник, сосредоточенно пробегая глазами строчки из отчета. – Могли как-то выдать себя или думать не на ту, пока настоящая ведьма приготовила им самим ловушку.

– Ну… нет, – сказал Унро. – Не верю я, что пять опытных охотника так промахнулись.

– Нашла! – вскрикнула Шиповник. – Вот, есть они. Да не егери твои, а Вуричи. Вот тут отметка об их переезде, и прошение в Межевую канцелярию. Один из соседей хотел себе участок их прирезать, пишет, что «они навсегда уехали, а земли бесхозные стоят».

– А куда они уехали? Все?

– Не знаю, это надо… хм, это надо посмотре-еть, – протянула Шиповник, прикидывая, в какой из стопок искать сначала.

Спустя час она подперла голову рукой и сказала:

– А если так: егери всей толпой ходили по лесу, думали, что выманят ведьму, а потом утонули в том озере. Ведьма их там сама поймала… Нет? Тогда как тебе это: вся деревня стала упырями, а когда еды перестало хватать, стали писать жалобы и жрать магов, которые к ним приезжали.

Унро смотрел на нее очень внимательно, и Шиповник смутилась.Версии были, конечно, нелепые, но она уже так устала, что голова отказывалась соображать четко.