Район Оймякона известен как полюс холода. По суровости климатических условий он превосходит даже верховья Яны.

Верхняя Индигирка с её притоками протекает по впадине, прорезающей Оймяконское плоскогорье. В зимнее время здесь накапливается холодная масса воздуха и температура порой падает до -70°. Суровый климат, студёные пронизывающие ветры, низкая температура делали службу на Оймяконе тяжёлой, изнурительной. Местные кочевые племена неохотно заходили сюда. Лишь изредка можно было встретить кочевье алданских якутов, или тунгусов с Момы, или ламутов (эвенов) с верхней Охоты, впадающей в Охотское море. Эти племена только случайно могли забрести в это царство стужи и ветров. Поэтому надежды казаков на щедрый ясак, который удалось бы собрать здесь, никак не оправдались. Более чем скромными были и личные успехи стадухинцев, понадеявшихся на меновую торговлю с якутами и тунгусами. Покупателей в этом почти безлюдном краю оказалось слишком мало.

На верхней Индигирке в то время обитал малочисленный тунгусский род князца Чона. Ясак с князца и его «родников» собрали без затруднений. Между Чоном и русскими установились добрые отношения. Это было результатом того, что казаки, собирая ясак, не прибегали к насилиям и дарили тунгусам «государево жалование», подарки: одекуй, медную утварь, ножи и тому подобное. Все эти предметы пользовались у тунгусов большим спросом. Правительственные инструкции требовали не допускать при сборе ясака никакого насилия. Собрав ясак, Стадухин смог послать воеводе вместе с ясачной казной отписку о том, что ясачная казна с местных якутов и тунгусов собрана вся «сполна и с прибылью».

Всё же Стадухин результатами своей деятельности на Индигирке был глубоко разочарован. Ясака удалось собрать мало, меньше ожидаемого. Это могло вызвать гнев воеводы Головина. Да и меновую торговлю с местным населением не удалось широко развернуть.

— Нечем похвастать, казаки, — произнёс Стадухин, собрав отряд для делового разговора. — Проклятый край — адский холод, безлюдье. Ясака собрали — кот наплакал. Да и меновая торговля не ладится.

— А с кого ясак собирать, с кем торговать? — высказался Андрей Горелый, один из опытных казаков отряда.

— Где же выход, казаки? Как можно увеличить сбор ясака, оживить торговлю? — обратился к отряду с вопросом Стадухин.

— Выход может быть только один. Надо раздвигать границы края, освоенные русскими, открывать новые земли, заселённые сибирскими народами, — убеждённо ответил Дежнёв.

— Семейка прав, — поддержал его Горелый. — Не везде же такая безлюдица. Где-то на других реках живут неведомые нам племена, которые можно объясачить, втянуть в торговые связи.

— Правильно рассуждаете, казаки, — согласился с ними Стадухин. — Мы должны открывать и осваивать новые земли. К югу от верховьев Индигирки лежит обширная и неведомая нам горная страна. У меня есть сведения, добытые у тунгусов... С южных склонов этой горной страны течёт река, впадающая в море. На той реке обитает народ ламуты, ещё не объясаченный. Сие море суть продолжение Студёного моря или какое-то иное? То нам неведомо. Сие пока для нас загадка, которую следует решить, что скажете, казаки?

— Разумно было бы пересечь горную страну, называемую «Дамскими вершинами», и выйти к той неведомой реке, достигнув моря. Собрать интересные для нас сведения о крае, о его жителях, — высказался Горелый.

— Дело говоришь, Андрюха, — одобрительно сказал Стадухин. — Вот ты и пойдёшь через «Дамские вершины». Дам тебе трёх казаков.

— Маловато, Михайло. По слухам обитают там немирные, необъясаченные ламуты, народ воинственный, задиристый. Справимся ли вчетвером, коли нападёт на нас целое племя?

— Коли так, казак, то не станешь задавать подобных вопросов. От стычек с ламутами уклоняйся. Сам не задирайся. Постарайся захватить аманата из тамошнего, необъясаченного племени. Кто из вас, казаки, пожелал бы пойти с Горелым?

— Я бы пошёл, — вызвался Дежнёв.

— Нет, Семён, тебя не отпущу, — категорично ответил Стадухин. — Ты мне нужен здесь. Не могу лишиться всех опытных казаков. Двоих уже отправил с ясачной казной в Якутск. Хорошо ещё, что сумел уговорить двух якутов сопровождать их. Не обошлось без дорогих подарков. Ты, Андрюха, отправишься с тремя казаками на юг. С кем я останусь?

Стадухин долго напутствовал Горелого, проверял у него и его спутников боевое снаряжение, наставлял вести себя сдержанно, осмотрительно: в ссоры с ламутами не ввязывайтесь. Главное же, проявляйте наблюдательность. Вы разведчики.

Горелов с тремя спутниками возвратился в Оймякон только в апреле, когда только ещё начиналось таяние снегов на южных склонах гор и холмов, а реки ещё оставались скованными льдом. Вот что поведал Андрюха.

Горное плато, суровое и безлюдное, простиравшееся к югу от Оймякона, пересекает в широтном направлении Верхоянский хребет. С его северных отрогов стекают Индигирка и её левые притоки. А на южных склонах начинаются реки, впадающие в Ламское море, которое впоследствии русские стали называть морем Охотским. Верхоянский хребет смыкается с хребтом Джуджур, который протянулся вдоль побережья Дамского моря. В те времена весь горный массив между верховьями Индигирки и Дамским морем называли «Дамскими вершинами».

Край этот населяли «ламские тунгусы», или ламуты, получившие впоследствии название эвенов. Во время похода казакам удалось захватить в качестве аманата ламутского князца Чума. Маленький отряд Горелого вышел в долину реки, которую впоследствии русские назвали Охотой. Узкая речная долина была стиснута лесистыми горными склонами. Шли по скованной льдом реке и немного не достигли морского побережья. Как впоследствии стало известно, едва не встретились с отрядом Ивана Москвитинова, пробиравшегося к Охотскому побережью со стороны Алдана. Их разделял всего лишь двух-трёхдневный переход. Но дальнейшему продвижению Андрея Горелова и его спутников к морю помешали враждебные действия ламутов.