В этой книге собраны беседы протоиерея Александра Абрамова на важнейшие дни Великого поста. Они разъясняют смысл великопостных традиций и богослужений, а также дают почувствовать атмосферу «Богодарованного времени покаяния», как называет Церковь Святую Четыредесятницу.
2-е изд.
Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви
ИС Р16-618-0673
Автор выражает благодарность за помощь в подготовке этой книги священнику Сергию Андриянову, Ксении Толоконниковой, Елене Агафоновой, Валентине и Никите Евсеевым, Марии Ильченко
Что такое Великий пост
О Великом посте люди, начинающие свой путь в Церкви, узнают разными способами. Чаще всего – из средств массовой информации. «У православных начался Великий пост», – сообщает телевизор, радиоприемник или интернет. И тут же – предписания, как поститься: два дня на первой неделе ничего не есть, потом сухоядение, когда нельзя есть приготовленную еду и использовать даже постное масло.
Человек, впервые начинающий постную страду, за это хватается и очень быстро изнемогает. Так, по Типикону тяжело поститься даже тем, кто в Церкви двадцать и более лет. Потому что Типикон – это прежде всего набор предписаний для монашествующих. Мы живем в миру, и для нас должно стать руководством к действию то, что говорится в Триоди Постной, главной богослужебной книге Великого поста: «Пост не ошаяние (то есть не воздержание) брашен только» [1] . Пост – это отказ от того, к чему вы более всего привязаны. Не от того родного и дорогого, что составляет сердцевину нашей жизни, а от греховного мусора, ее омрачающего. Не надо жену, или мужа, или детей выгонять на сорок дней на том основании, что мы питаем к ним привязанность. Другое дело – привязанность к компьютеру, телевизору, курению. Каждый из нас знает, от чего ему следует воздержаться, чтобы провести пост достойно. Но, естественно, если есть возможность, необходимо отказаться от скоромной пищи, то есть пищи органического происхождения.
1
«Пост не ошаяние брашен точию совершим, но всякия вещественныя страсти отчуждение» (Вечерня вторника первой седмицы Великого поста. Стихиры самогласны).
Мы отказываемся от скоромной еды, с тем чтобы постепенно возникала телесная легкость. Она сама по себе не является целью. Она – средство для того, чтобы ты ощутил слабость, и в этой слабости явилась сила Божия. Наше тело склонно одебелевать, становиться нашим повелителем. Мы его кормим, лелеем, и это отнюдь не против Божьей заповеди. Но на время поста нам предлагается сосредоточиться больше на жизни духовной, нежели на заботе о теле. И в этом смысле Великий пост – десятина года, посвященная Богу.
Церковь очень бережно ведет своих детей поприщем Великого поста. Она несколько недель готовит нас к нему. В первые дни поста она дает нам камертон, настраивающий на постное делание, – Великий покаянный канон Андрея Критского. Уже в среду первой недели она укрепляет наши силы литургией Преждеосвященных Даров. И затем с каждым днем, с каждым богослужением все ближе подводит к Страстям Христовым и Воскресению Спасителя. Она предупреждает о возможных искушениях, помогает подняться, если мы все-таки упали, зовет к покаянию и отгоняет от нас страх, смущение и отчаяние.
Церковь предлагает «поститься постом приятным» [2] . Приятность поста не имеет ничего общего с приятностью удовольствия. Удовольствие доставить себе очень легко – нужно только немного времени и денег. Однако все удовольствия никогда до конца не могут удовлетворить человека: получил одно, хочу другое и т. д. Церковь говорит о радости победы над собственной немощью. И она понимает, что это непростая радость. Она говорит: «Христа диавол искушал, неужели нас не будет? Но потерпите, и Бог даст силы». Недаром самые покаянные чтения во время поста прерываются торжественным песнопением: «С нами Бог!»
2
«Постимся постом приятным, благоугодным Господеви» (Вечерня понедельника первой седмицы Великого поста. Стихиры на стиховне).
Подготовительные недели
28 января
Неделя о мытаре и фарисее
Мы с вами вступаем в полосу недель, подготавливающих нас к началу Великого поста. Вчера за всенощным бдением уже пелось: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче…» И первым из воскресных евангельских чтений покаянного содержания становится зачало о мытаре и фарисее из Евангелия от Луки (Лк. 18: 10–14).
Этот текст нам хорошо знаком:
Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Мы, естественно, встаем на сторону мытаря – обладая двухтысячелетним опытом, наученные Церковью, мы знаем, что мытарь смиренен, более оправдан в глазах Божиих и что в конечном итоге он хорош, несмотря на то что занимается презренным делом. Но мы это все знаем не из своего опыта, а из опыта Церкви. Церковь научила нас: посмотрите, вот мытарь скромный, хотя работа у него плохая, а фарисей, хотя и праведный по своей видимой жизни, плохой. Но Писание ни того ни другого не осуждает, а сравнивает двух этих людей.
В жизни наша личная позиция, бесспорно, ближе к позиции фарисея, потому что мы рассуждаем примерно так, как он, если не публично, то наедине с собой или наедине с Богом. Ну а в самом деле? Мы стараемся не совершать совсем уж криминальных грехов, за которые нас немедленно следовало бы отослать в геенну огненную. Если какие-то проделки и были, то более или менее в юности. Мы действительно стараемся бывать в храме. Мы действительно иногда жертвуем. И мы оскорбились бы, сравни нас с убийцами, бандитами, грабителями. Нам бы показалось это сравнение неуместным и обидным. И ничего неверного фарисей не сказал. И мы, кстати, тоже не говорим ничего неверного. Фарисей отдавал десятину с того, что имел, и он действительно не такой, как эти хищники, разбойники и как этот мытарь.