– Но он хотел рассказать тебе?

– Я его покрывал. Когда они с Тревором были здесь, он говорил, что был у меня.

– Я ошарашена. И завидую. Почему он здесь трахался, а я нет?

– Я бы трахнул тебя здесь. Ты не хотела меня.

– Это моя ошибка, – сказала она, повернувшись на бок, и посмотрела на него. – Я сожалею об этом.

Он положил ладонь на ее обнаженное бедро и погладил его.

– Я хотел бы…. Я хотел бы не быть таким трусом. Я мог бы тебе рассказать.

– Жаль, что я была таким снобом. Не думаю, что если бы ты мне рассказал, что-то бы изменилось. Ты был лучшим другом моего брата. И ты мне нравился. Да. Мне нравилось, что ты так защищаешь Дилана. Мне нравилось тусить с тобой. Но ты не нравился мне так, как я нравилась тебе. Кроме той ночи, когда ты меня поцеловал. Тогда ты мне понравился.

– Мы были пьяны. Это не считается.

– Нет, думаю, нет. Но сегодня я очень трезвая. И сегодня считается.

– Я тебе не нравлюсь. Я просто парень, чтобы отвлечься.

– Ты мне нравишься. Ты сексуален, когда не под кайфом.

– Я не курил с первого года в колледже.

– Ты сказал, что ходил в училище.

– Потому что меня выгнали из колледжа.

– Из-за марихуаны?

– Из-за марихуаны и выпивки и из-за того, что не очень старался ходить на занятия. Когда меня отчислили, отец меня выгнал из дома. Мама приняла меня обратно. Вроде того. Она сказала, что я могу жить в кладовке над гаражом шесть месяцев, а потом мне придется либо вернуться в школу, либо съехать по-настоящему.

– И ты пошел работать?

– Сначала мне пришлось убрать комнату в гараже. У отца там хранились все инструменты. – Он замолчал и улыбнулся. – Это прозвучит глупо.

– Пусть глупо. Я хочу услышать.

– Я нашел нож, красивый, а у отца было дерево, которое лежало без дела уже давно. И мне было скучно. И я стал работать ножом. И в тот момент мне стало лучше, гораздо лучше за последнее время. Тут стало ясно. – Он постучал по лбу. – Я занимался этим несколько недель. Играл с инструментами отца, что-то вырезал. Я смастерил стул. А потом я научился и сделал еще один – на этот раз кресло-качалку и подарил его маме в качестве подарка за то, что она меня не выгнала. Она сказала, что он просто замечательный. Отец обещал ей такое кресло уже давно. Вскоре после этого у отца случился сердечный приступ, и ему пришлось оставить работу. Я взял ответственность на себя, потому что знал, что смогу. Этот глупый стул меня изменил. Да, это звучит глупо.

– Нет, это звучит немного… мистично, может быть? – Она надеялась, что ее слова не показались ему настолько дурацкими, как ей самой.

– Это дико, знаешь ли. Деревья живые, и когда ты их спиливаешь, они умирают, но если ты правильно обращаешься с деревом, вырезаешь его, полируешь, делаешь из него что-то красивое, или что-то полезное.

– Как кресло для твоей мамы?

– Правильно. Если ты сделаешь что-то из этого дерева, если правильно будешь им пользоваться, он проживет столетия, даже больше, чем живут деревья. Как тебе такое продолжение жизни?

– Звучит здорово. Итак, тебя изменил стул. Мне нравится.

– Ты заставляла маму плакать, подарив ей нечто, сделанное своими руками? Знаешь, меня это задело. И в тот момент я собрал волю в кулак. Я бросил наркотики. Сейчас я чист. Уже много лет.

Джоуи почувствовала ком в горле. Она не подозревала, что сможет заглянуть Крису в душу. Она не собиралась туда лезть. Определенно она не думала, что это произойдет.

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты молодец?

– Только Дилан. Но он не считается.

– Почему?

– Потому что сейчас только ты считаешься.

Он снова поцеловал ее, очень нежно, но не этого она хотела. Никаких нежных поцелуев для нее. Ей нужны были грубые и жесткие. Ей нужны были поцелуи с синяками, которые завтра утром напомнят, что она свободна и может позволить себе провести ничего не значащую ночь с другом. Конечно, если Крис заставит ее чувствовать себя такой желанной, такой сексуальной, то она может в него влюбиться, и это будет ужасно. Ей определенно не хотелось забывать двух парней за один месяц. Это уже перебор.

Джоуи нежно коснулась его лица. Он отклонился и посмотрел ей в глаза.

– Что такое? – спросил он низким голосом. В свете лампы его длинные ресницы заставляли его выглядеть моложе, даже почти невинным.

Ей не хотелось его обидеть.

Подожди. Откуда такая мысль? Что она не хочет его обидеть? Он был на полфута выше ее, на пятьдесят фунтов тяжелее, сильнее, мужчина, который ремонтировал дома. Как она могла его обидеть? И все же эта мысль ее не покидала.

– Ничего. Просто мне нравится борода.

– Я хочу быть в тебе прямо сейчас.

– Ты можешь быть во мне прямо сейчас.

Крис раздвинул ей ноги и толкнул в нее два, а затем три пальца. Джоуи вцепилась в его плечи, пока он совершал глубокие движения рукой, открывая ее. Ей хотелось открыться ему. Она развела ноги шире.

– Ты такая приятная внутри, – сказал он. – Мокрая.

– Это ты сделал меня мокрой. Мы еще даже не трахались, а подо мной уже пятно.

– Ты такая сексуальная, когда кончаешь. Все твое тело в движении. Я никогда не видел, чтобы девушка так двигалась. У меня уже встает просто от воспоминаний об этом. Я хочу, чтобы ты так же двигалась на моем члене.