– Дэрил, – тихо продолжает она. – Все пройдет.

Ее хрупкие руки с точеными пальчиками оказываются у меня в волосах, мягко поглаживают, массируя затылок. Зачем? В голове нет, ни одной мало-мальски понятной мне мысли. Все смешалось, наклоняюсь к Кэрол, вдыхаю запах волос. От нее пахнет как от Нейти.

– Что это? – вцепляюсь в ее волосы, новый крик, и новый приступ боли пронизывает тело.

Она белеет от страха, понимая, о чем я.

– Я просто…. Она оставила все вещи, ну, не пропадать же добру, тем более она говорила, я могу брать, если что, – затараторила Пелетье.

– Не смей ничего трогать!

– Хорошо, хорошо, – быстро соглашается она, делая мелкий шажок в сторону выхода.

– Нет, – преграждаю я путь к отступлению.

– Что? – кажется уже нельзя быть еще более напуганной, чем она, но ей это удается.

Толкаю ее на кровать, накрывая своим телом. Вжимаю в эту жесткую койку, которая была любимым местом для нас с Нейти. На ней сейчас лежит женщина, от которой пахнет так же. Этот аромат сводит с ума и уже все равно кто передо мной. И все равно что делаю, я просто делаю это. Задираю ее свитер вверх, обнажая плоский живот, стягиваю брюки.

– Дэрил, – шепотом умоляет она.

Бросаю взгляд на нее, по лицу текут ручейки слез. Целую эти мягкие податливые губы, еще минута, и она расслабляется, перестает сопротивляться. Знаю, она давно хотела этого, так пусть получит. Рывком вхожу в это такое горячее тело, но даже это не приносит мне удовлетворения. Острые ноготки Кэрол впиваются мне в спину, в попытке подстроиться под мой ритм, но мне это сейчас не нужно. Я просто делаю свое дело, вбиваюсь сильнее, жестче, словно зверь. От особо грубых толчков она изгибается мне навстречу, но проникновение от этого становится только глубже. С силой сжимаю ее маленькую грудь, все же я не насильник и даже от грубого секса она должна получить хоть что-то. Еле слышный стон срывается с ее губ, когда она достигает оргазма.

Кончив, слезаю с нее. Даже не глядя в ее сторону, натягиваю штаны, на ватных ногах выхожу из блока и выбираюсь на улицу. Подойдя к забору, к которому плотно прислонилась толпа ходячих, вытаскиваю из кармана нож и с остервенением начинаю протыкать их тупые омертвевшие рожи.