– Эй, кто там! На борту!

В нижнем иллюминаторе появилась голова командира. Он зашевелил губами, явно подбадривая солдат. Судя по блеску его глаз, слова содержали самые точные и емкие выражения, имеющиеся в родном языке.

– Понял, – сказал один из солдат.

К контейнеру подошли трое мужчин в штатском. Один из них заглянул в лицо понятливому служивому и процедил сквозь зубы:

– И что же ты понял?

Солдат струхнул, покраснел.

– Что положено, понял, э-э-э… товарищ…

– Кому положено?

– Не могу знать… товарищ…

– Не можешь – так не вякай!

– Есть не вякать!

Штатский победно взглянул на коллег и кивнул:

– Вези груз в самолет, боец! Живо!

– Есть!

Служивые стали толкать телегу к разинутому брюху транспортного самолета. Колеса телеги дробно застучали по настилу подъемника, и через минуту контейнер поглотило черное жерло. Солдаты выскочили оттуда уже без телеги и контейнера, будто ошпаренные, и, козырнув трем мрачным типам, понеслись подальше от самолета.

Старший из особистов махнул рукой в сторону мрачного брюха транспортника, и все трое бойко вбежали по трапу.

Второй пилот стоял рядом с контейнером, похлопывая его ладонью, и бубнил:

– Спит рыбка! Спит! Проснется, на тебе – чужбина!

Старший из штатских строго взглянул на летчика:

– Каждому свое! Кому чужбина, а кому и… Заводите машину. Пора в путь.

– Садитесь на лавки, вдоль бортов, закрепитесь. Полетели! – мрачно козырнул второй пилот и исчез в рубке.

Со скрежетом поехал кверху трап, поглощая острые линии наступившего рассвета утробной теменью железного брюха. В салоне стало черно и жутковато. Замерцали две тусклые лампочки, в слабом свете которых штатские с трудом различали бледные лица друг друга.

Самолет взревел, вздрогнул и, потряхиваясь на неровностях бетона, покатил к взлетной полосе. Он на мгновение замер, будто собираясь с силами, тяжело выдохнул сизый дым и рванул куда-то в тревожное будущее.

Души штатских будто растеклись по невидимой теперь земле, уходящей назад, цепляясь за то, что им было дано от природы – за твердь. Души потянули за собой тела, и все трое, не успев закрепиться на лавках, кубарем покатились по ребристому металлическому полу. Самолет упруго оттолкнулся от бетона и резко взмыл вверх. Сердца провалились прямо в кишечник. В салоне повис тяжелый дух страха.

А на земле военный диспетчер смотрел в хвост уходящему пузатому транспортнику. Диспетчер стоял у окна в башне и почесывал бритый затылок. О том, что «спепцгрузом» была гигантская рыба, знал даже новобранец, но вслух этого не произносил никто – все же государственная тайна. Диспетчер думал о том, что почти всю свою сознательную жизнь он соприкасался с самыми различными государственными тайнами. По сути, он сам был частью этих тайн. От таких острых ощущений кровь убыстряла свой ход в жилах, температура тела возрастала, мозг заливало жаром. И только подленькая мысль о том, что большинство этих тайн известны всем, от кого они береглись, остужала сознание и унижала профессиональное достоинство.

Как-то, лет пять назад, его свояк приехал из Англии, где обучался полиграфии, и привез журнал. Ему понравились печать и бумага, и он просто не смог пройти мимо. Это оказался каталог советских истребителей и штурмовиков, со всеми их секретными тактико-техническими данными и даже подробными чертежами. Здесь же сообщалось об аэродромах базирования. Стоил журнал около полутора фунтов стерлингов и был куплен свояком на лондонском вокзале в обычном ларьке. Кто-то, уже в Томске, проболтался, что у свояка дома хранится «государственная тайна».

Его арестовали ранним утром. Он так бы и пропал в глухом лагере, если бы такие же журналы не обнаружили почти у всех слушателей лондонского полиграфического курса. А у руководителя, члена обкома партии, даже нашли подробный каталог ракет «земля – воздух» и «воздух – воздух» с фотографиями шахт и транспорта доставки ракет на боевые позиции. Дело тихо спустили на тормозах, но со всех виновных взяли строгую подписку о том, что они не будут рассказывать о прочитанном и увиденном своим согражданам. А вдруг среди них окажется шпион!

К своему несчастью, свояк там же купил набор карт Советского Союза, да такой подробный, что, казалось, любой смог бы найти на одном из листов свой собственный дом, а если вглядеться, то и себя самого. Свояк упаковал набор в фибровый чемодан и ночью бросил в реку. Через день чемодан выловили и повели следствие. По штампу производителя карт безошибочно определили круг подозреваемых, доставивших карты в СССР. Само их существование было величайшим секретом, не говоря о содержании. Попытки снять отпечатки пальцев со страниц карт результатов не дали – вода сделала свое дело. Свояка не нашли, но в одном из отчетных докладов в обкоме прозвучало, что доблестные ревнители государственных тайн сумели создать для неустановленного иностранного разведчика такие условия существования в подполье, что он был вынужден отказаться навсегда от нелегальной деятельности. А карты и, видимо, оружие, которое пока не нашли, но настойчиво ищут – утопить в реке Томь.