– Ладно, если ты с чем-то не согласна, подпиши внизу под текстом сама, своей рукой дополнение, что и как было.

– Мне говорили, ничего в милиции не подписывать! Я ничего подписывать не буду! – заверещала вдруг девушка и, схватив объяснение, стала его рвать…

В этот миг случилось «страшное»: Оперативный дежурный Леха-неврастеник, наблюдавший эту картину в окно дежурной части, выскочил в фойе со зверским выражением лица, с воплями угроз и матюками он схватил девушку за шиворот, сильно встряхнул, после чего она несколько раз «пролетела» по комнате с легкостью дельтаплана… Свалившись на стол, она тут же с перепуганным видом, поспешила заверить, что все подпишет.

Усадив ее на стул, Виктор начал переписывать объяснение заново.

– Мне говорили, никогда ничего не подписывать в милиции!
– испуганно верещала она, утирая слезы.

– Дебил, кто тебя этому учил. Своей башкой думать надо, а не слушать всяких идиотов!

– Но меня предупреждали, никогда не подписывай…

– Если ты откажешься от подписи, пригласят понятых, которые все подпишут, а потом подтвердят, что все было правильно, а ты отказалась подписывать. И если что-то доказывать придется, ты хрен-чего докажешь. А если ты сама подписала документ, при необходимости, потом можешь опротестовать его или действия сотрудников, в прокуратуре или в суде, заявив, что подписала, так как невнимательно прочитала, или не поняла смысл, или вовсе не читала, - заявить можно что угодно. Кроме того это тебе не протокол и не смертный приговор, а простое объяснение и я же предложил тебе с чем не согласна, дополни и уточни сама, своей рукой, а ты свои «психи» устроила…

– Да я же не знала, что со мной будут так… - она осторожно покосилась в сторону дежурного.

– Так ведь сама виновата, никогда не веди себя по хамски, этого никто не любит, тем паче в милиции. У нас еще ладно – «обделалась» легким испугом и все. А в США за малейшее неповиновение мордой в стену ткнут, раком поставят, и наручники наденут. А за сопротивление и вовсе пристрелят, да скажут, так и было. Еще и награду полисмену дадут за это. Там полицейский всегда прав, даже если он действительно не прав. Это у нас «демократия» - пожалуйся на мента, так прокуратура с радостью тут же на нем себе «палку» сделает - вышвырнут «за превышение», и бодро отчитаются о поимке очередного «оборотня в погонах». А не дай бог стрельнешь в бандюка, так и вовсе в Нижний Тагил поедешь - всерьез и надолго.

Виктор дописал объяснение и протянул его девушке.

– Почитай, все правильно? Изменить, дополнить, уточнить что-либо желаешь?

– Подписать? – не читая, спросила девушка, хлюпая носом.

– Внизу напиши: «с моих слов записано верно, мною прочитано» и, чуть ниже, подпись.

Девушка послушно написала и расписалась.

– Да не бойся ты так, все равно тут вам обоим ничего страшного не грозит. Здесь гражданско-правовые отношения в чистом виде. Галимый отказной будет, а ресторан пущай в суде доказывает кто, что не оплатил.

Вторая сестра, напуганная происшествием, тоже подписала свое объяснение без лишних слов. Спросив, дежурного, нужны ли еще двойняшки, Виктор выпроводил их за дверь.

Некоторое время Виктор сидел в помещении дежурки. Когда он уже собирался идти на верх, в кабинет ООД УУМ и вышел в фойе, пьяная уже не молодая толстая баба, приведенная пэпсами распевая песню, вскарабкалась на стол, сбросила на пол куртку и начала стаскивать с себя остальную одежду. Виктор остановился, ухмыляясь, наблюдал за происходящим. Тем временем двое пэпсов писали рапорта, Андрюха-кадровик заполнял на задержанную протокол, а двое других пэпсов достав сотовые телефоны, снимали происходящее «на телефон». Оперативный дежурный, сидя в своем кабинете, равнодушно – усталым взглядом наблюдал за происходящим в окно.

Алкашка сорвала с себя юбку и, вихляя толстым задом «вокруг своей оси», стала медленно, копируя стриптизерш стягивать с себя кофту. Пэпсы смеялись, хлопая в ладоши, подбадривали ее к продолжению «стриптиза». Бабе явно не хватало мужского внимания, и добровольно навязавшись к пэпсам она, видимо, решила «оторваться по полной». Сбросив майку и бюстгальтер, баба активно затрясла грудями, свисающими почти до самого пупка, что-то распевала под дружный смех пэпсов и других присутствующих.

– Ладно, хватит, кончай комедию! – крикнул дежурный, заходя в фойе - сымайте ее со стола и одевайте!

Бабу согнали со стола и дали подписать протокол. Затем пэпсы собрали разбросанные по комнате шмотки, и увели ее с собой…

Виктор поднялся наверх в кабинет участковых и, посидев немного за компьютером, распечатав необходимые бланки документов, решил немного подремать. Он сдвинул несколько стульев около стены, кинул пару сумок с противогазами под голову и улегся на них, укрывшись бушлатом. Пистолет он предварительно вынул из кобуры, положив его на полку под крышкой стола.

Долго отдыхать не пришлось. Вскоре позвонил дежурный и попросил спуститься в дежурную часть, оформить задержанного, доставленного за мордобой.

В четвертом часу ночи все успокоилось и затихло. Опросив задержанного и передав его в распоряжение помдежа, Виктор взял ключи и закрыл дверь центрального входа в ОВД. Он уже хотел было идти спать, как в это время дверь позвонили. Матерясь, Виктор вернулся к двери, повернул ключ, распахнув дверь… И не поверил своим глазам:

Вместе с порывом ледяного ветра и вихрем снежинок, в фойе ввалилась невысокого роста, худенькая светловолосая женщина. На вид лет тридцати, в потертых светло-синих джинсах, в короткой кожаной куртке, с непокрытой головой, от чего ее пышные светлые волосы растрепались в разные стороны, а ее лицо было мокрое от слез, со следами потекшей туши.