Завтра Бару Корморан выйдет на пляж и увидит на горизонте алые паруса.
Империя Масок нагрянет, вооружившись монетами и чернилами, доктринами и компасами, мылом и ложью. Чужаки завоюют Тараноке, родной остров Бару, перепишут его культуру, запретят его обычаи и отнимут одного из ее отцов. Но Бару терпелива. Она проглотит свою ненависть и станет частью Маскарада. Она пробьется наверх и заполучит власть, чтобы освободить свой народ.
Проверяя ее верность, Маскарад прикажет Бару навести порядок в далеком Ордвинне, притоне мятежников, шпионов и герцогов-бунтарей. Но Бару весьма искушена в политических играх, а ее безжалостность в вопросах тактики может сравниться лишь с ее целеустремленностью. И теперь она готова нанести последний удар и сполна выплатить цену свободы.
Часть I
Счетовод
Глава 1
Наступил новый торговый сезон, но Бару была еще слишком мала и не чуяла ветра Империи.
А Маскарад уже отправил своих любимых «солдат» — парусину, краски, обливную керамику, тюленьи кожи, ворвань [2] и бумажные деньги с надписями на фалькрестском языке — завоевывать Тараноке. В те дни Бару частенько играла на берегу: она строила замки из теплого черного песка и с любопытством глазела на купеческие судна, входящие в гавань. Она и счету выучилась, наблюдая за кораблями и за чайками, которые парили над высоченными мачтами.
2
Переработанный жир морских млекопитающих.
Спустя, наверное, десять с лишним лет она увидит кормовые огни фрегата в сполохах полярного сияния и вспомнит те самые паруса — из ее далекого детства, — белеющие на горизонте. Но семилетней девчонкой Бару нс придавала им особого значения. Гораздо больше она любила арифметику, птиц и родителей — ведь они могли показать ей звезды.
Но именно от родителей Бару узнала, что такое страх. Однажды осенью, когда па Тараноке опустился багряный вечер и на небо высыпали звезды, отцы взяли Бару с собой на берег. Они собирали бурые водоросли, чтобы пережигать их в золу, из которой затем изготавливали стекло. Тонкие стеклышки, сотни раз отшлифованные вулканическим камнем, превращались в линзы и предназначались для телескопов. Это был ходкий товар.
Бару различила на горизонте торговые суда Маскарада, осторожно огибающие риф Халае.
— Пап, пап, смотрите! — закричала Бару. — Они плывут в Ириад на торг!
Отец Сальм поджал губы и покосился на риф, приложив ладонь козырьком ко лбу. Плечи его были точно горы, и от движения жилы на них вздувались, как канаты.
— Угу. Ступай наполнять бадью.
Остроглазый отец Солит взял мужа за руку и указал:
— Гляди–ка, третий корабль! Теперь они ходят конвоями.
Бару навострила уши и притворилась, что собирает водоросли.
— Пираты — хороший повод сбиваться в конвои, — буркнул Сальм. — А конвой — отличный повод иметь при нем сопровождение. — Он сплюнул в волны прибоя. — Пиньон нрава. Отрава одна — этот «пакт».
Следя за их рассуждениями, Бару заметила, как Солит приобнял Сальма за плечи, и его мозолистая ладонь вжалась в свиль мускулов мужа.
Бару не сводила глаз с отцов. И Солит, и Сальм заплетали свои волосы в косы, только у Солита была короткая косица, которая выгорела от жара кузнечного горна, а у Сальма — длинная, до пояса, в знак славы, добытой в смертельном кругу в боях с равнинными.
— Ты и его видишь? — спросил Солит.
— Нет. Но он там — за горизонтом.
— Кто, пап? — оживилась Бару.
— Наполняй бадью, Бару, — проворчал Сальм.
Бару очень любила мать и отцов. Но знания она любила чуточку сильнее. Кроме того, совсем недавно она открыла для себя, что можно добиться желаемого при помощи хитрости.
— Пап, — произнесла она, обращаясь к Солиту, который был более сговорчивым, — а мы поедем завтра на торг в Ириад, полюбуемся на корабли?
— Наполняй бадью, Бару, — ответил Солит.
Если уж Солит не дал ей поблажки, а просто повторил слова Сальма, то ей нужно смириться, поняла Бару. Похоже, Солита что–то вывело из равновесия. Она вздохнула, но Солит почти добродушно добавил:
— За вечер отшлифуешь стекла — завтра будет чем торговать. Тогда и поедем в Ириад, смотреть на корабли.
Когда Бару добралась до дома, она первым делом влетела в комнату и открыла словарик, переписанный матерью от руки. Прищурилась, чтобы различить мелкий почерк, и принялась отсчитывать буквы урунокийского алфавита в тусклом пламени свечи. В конце концов Бару добралась до нужной строки: «Конвой — караван или группа кораблей, собранная для взаимной защиты и обычно сопровождаемая военно–морским судном».
Военно–морским судном. Хм… Вот о чем отец Сальм сказал: «Он там — за горизонтом!»
Бару прислушалась к звукам, раздающимся во дворе. Стены из золобетона не могли заглушить визг стекла о камень и негромкий разговор матери и отцов — охотницы, кузнеца и щитоносца. Они были чем–то обеспокоены.
Ясно! Причиной их. тревоги был тот самый «пакт».
Что значит это слово, Бару тоже быстро выяснила. Знания и впрямь давали власть над окружающим миром, но пока ей было непонятно одно: как пакт может быть отравой?
Наверняка она выяснит это в Ириаде.
Бару поставила словарь на полку и помедлила, задержав пальцы па ровных стежках переплета. Совсем недавно библиотека матери пополнилась очередной книгой, переплетенной в кожу иноземной выделки. На первой странице, напечатанной странными — ровными, сухими и безликими — абзацами, имелось название: «Букварь и основы грамматики афалона, торгового языка Империи, изложенные доступно пониманию туземцев Тараноке».
В нижнем углу было указано количество экземпляров. Цифра была заоблачной: Бару, пожалуй, сразу бы сбилась со счета.