раз перекладывал бумаги с одного угла стола на другой, а потом обратно, носовым платком то монитор вытирал, то неожиданно выступивший пот на лобике и шейке. Весь день зачем-то постоянно вставал и приседал, а за полчаса до конца рабочего дня торопливо сложил бумаги в стол, вытянул головку, ссутулился и замер испуганной крысой перед прыжком, глядя на часы с кошачьими усами. Правда, этого никто не заметил, но когда Сергей Петрович первым выскочил из офиса, едва крохотная стрелка настенных ходиков уткнулась в цифру «6», некоторые из дам ойкнули. Не напрасно! Тетёнчик всегда уходил с работы последним. Всегда, но не сегодня! Не меньше подивились, когда на следующее утро Рассадов на службу не явился. И хотя главный бухгалтер успокоила, сообщив, что Сергей Петрович позвонил и впервые за многие годы попросился в отпуск за свой счёт, многие

в отделе задумались, поглядывая на новенькую.

Впрочем, их мрачные подозрения быстро улетучились, едва Тетёнчик предстал снова. В своём привычном тусклом костюмчике, сером с сире-

невыми горошинками галстуке, светло-коричневой рубашечке он явился, как всегда, раньше всех, а ушёл позже. На новенькую поглядывал, ох и поглядывал, но увидеть, как при этом пылали глаза Тетёнчика, никому не пришлось, уж слишком он был маленького роста, совсем махонького.

Для того, чтобы заглянуть в глаза Тетёнчика, нужно было встать на колени.

ВИЛЕНА ПРОХОРОВНА

У каждого из нас своё время года. Один млеет, восторгаясь лучами знойного лета, другой наслаждается безупречной синью и чарующей глубиной апрельского неба, третий упивается величием снежных просторов, а у кого-то осенний багрянец будоражит сердце омытой дождями красотой. Есть и другие, для них весь год погода делится на холодную и тёплую, сухую и мокрую, ветреную и без… Вилена с детства недолюбливала всё, что находится за стенами её маленькой, но уютной квартирки. Истинная домоседка, она всему разнообразию природы предпочитала небольшой диванчик и мягкое кресло, вязальные спицы, мулине, самотканые ковры, икебану и книги… Как уверяла её мама Алевтина Дмитриевна Тамина, дочка

и в школу бы не ходила, если бы та не находилась через дорогу, а в экономический университет поступила оттого, что до него ближе всего ехать.

Когда девочка выросла и сверстники стали приглашать на свидания, она отказывала, ссылаясь на «совершенно холодную» или «абсолютно жар-

кую» погоду. Матушка не выдержала, высказала, что с таким «климатическим» характером дочь никогда не выйдет замуж, но Вилена искренне возмутилась: «А зачем? Ты же меня одна вырастила! И что толку от твоего замужества?! Три дня улыбалась, чтобы всю жизнь проплакать?»

– Ну, положим, не три, – возразила матушка, но о замужестве с дочерью больше не говорила.

Вилена сама напомнила об этом для кого-то счастливом, а для кого-то печальном факте девичьей биографии. На пятом курсе вернулась домой с

увесистым букетом белых роз, довольно поздно, хотя на улице бушевала метель, а мороз так разрисовал окна, что в них солнечному лучику про-

тиснуться местечка не осталось. Заявила с порога:

– Мама, мне сегодня сделали предложение, и я должна дать ответ, кстати, не одному, а двоим.

У Таминой-старшей, чистящей картошку, первым нож из рук вывалился, а следом картофелина.

– И… и… это серьёзно?

Вилена пожала плечами.

– Один точно козёл, а другой, похоже, не из общественного огорода, – снимая пальто и вязаную шаль, равнодушно ответила Вилена.

– Ты… это… надеюсь, так поздно, ну… не с этим, с общественно-огородним…

– Ой, мамочка, да нет, конечно! Я того уже три раза подальше отсылала. Упрямый до тупости. А этот… Другой. Я в троллейбусе в библиотеку ехала, а он ко мне и подошёл, и говорит, якобы давно за мной ходит, всё про меня знает, да подойти стеснялся. А сегодня решился, ему в командировку надо

длительную. В общем, заявил, что любит и всяко прочее и хочет… это… в общем, видеть меня своей женой и чтобы я дождалась. Берии

– Видеть?! Женой!

– Ну да! Так и сказал: видеть.

– Странно… И как зовут твоего «желающего видеть», куда уезжает, надолго?

Тамина-младшая задумалась, растерянно развела руками.

– А я забыла его спросить, как. А он и не сказал, а может, и говорил, только прослушала я.

– Не поняла? Он тебя называл по имени? Вы…вы… как вы общались?

Вилена улыбнулась.

– Обыкновенно. Виленой. Он спрашивал, – отвечала я. Он рассказывал, – слушала я. На концерт пригласил. В театре «Песняры» выступали.

– И ты пошла?

– Конечно. А куда деваться? Он в троллейбусе мне два билета в карман сунул, сказал, на работу надо, срочно, по делам. Попросил через час дождаться в вестибюле театра перед началом концерта. А сам сошёл на остановке, возле издательства, а в библиотеку поехала я.

Вилена смолкла, подошла к окну, мечтательно разглядывая узоры на стекле. Мать подняла нож, машинально зажгла газовую плиту, поставила на неё пластмассовую миску с нечищеной картошкой. Моментально запахло горелым пластиком.