– А ведь она в тебя втрескалась, – ухмыляется, – точно говорю (Лучше кружевные готовь. Чёрные. Его любимый цвет).

– Неправильно всё это, – тихо себе под нос произносит Бен, всматриваясь в кружку с остатками кофе.

– Что неправильно? – хмурится Генри. – Ты о Сэм? Она, конечно, не в твоём вкусе…

– Нет, она хорошая девушка.

– Тогда что неправильно-то?

– А ты сам не понимаешь? – ноздри Бена раздуваются, словно пульсирующие жабры. – Да всё неправильно! Он же всего на год старше Бобби. Чёрт! – проводит рукой по волосам, откидывая несколько прядей назад, – а я, как ни в чём не бывало, должен жрать свой проклятый кекс? – отталкивает стоящее перед ним блюдце. Оно скользит по столу, пока Генри не останавливает его, хватая за край.

– Ладно, тише, – ёрзает он, поглядывая по сторонам, – давай дома поговорим.

– Ты видел её глаза? Глаза Сэм? Боже, в них столько надежды…– вздыхает Бен, луна-воровка всё ещё там, она никуда не собирается. Она будет следить за ними. Всегда: – Мне неловко становится, когда она на меня смотрит, – наклоняется вперёд, упираясь грудной клеткой в стол, – надежда меня смущает, понимаешь? Ты понимаешь, о чём я?

– Тише, я всё понимаю. (Надежда, что ты её трахнешь в ближайшее время).

– Хочешь знать, какие у тебя глаза? Замученные, – Бен замолкает, будто тщательно подбирает следующие слова, и вскоре добавляет, – очаровательные, но замученные.

Генри лезет в карман, достаёт пару купюр и, не считая, бросает их на стол:

– Пойдём-ка отсюда, – произносит решительно (Ещё какие замученные, двое суток на ногах, блять).

***

“It's just not right where every night I'm all alone”, – доносится из магнитолы голос Джорджа Харрисона. Генри наклоняется вперёд, чтобы выключить печку. Бен сосредоточен на дороге (Упрямый мудак): темно, по обеим сторонам шоссе сплошной лес.

“I know I’ll never be the same”, – продолжает Джордж. По коже Генри пробегают мурашки: это хорошо, помогает держать глаза открытыми.

Вдруг Джордж перестаёт петь и начинает завывать нечеловеческим голосом. Бен тянется к магнитоле, отрывая взгляд от дороги.

– Плёнку, наверное, зажевало, – говорит Генри, – давай я.

Только на прошлой неделе, возвращаясь от Эндрю, он насчитал по дороге три знака “дикие животные” и подумал, что самое время изображать на них другого зверя.

– Осторожно! – вопит он. Бен выкручивает руль, сворачивая с проезжей части. И Генри чувствует, как ровный дорожный асфальт сменяется лесными кочками. Олень, наверное, удирает. Вряд ли он будет стоять и ждать, чем же всё это закончится. У него впереди спасённая оленья жизнь.

Машина несётся вперёд, но совсем недолго. Каких-то несколько секунд, мощный удар и резкая боль в затылке, потом в груди от тормозящей полоски ремня безопасности. Гул в ушах, и вот уже кричащая боль в колене. Глаза открыты или закрыты? Всё темно, дышать не хочется, не получается. Вдруг вырывается кашель, а после него рот начинает судорожно глотать воздух. Что-то проясняется впереди, мутный рассеянный свет.

– Бен, – шепчет Генри. Голос где-то застрял, – Бен, – сипит на этот раз.

Медленно поворачивается и сразу видит, хоть и расплывчато, разбитое лобовое стекло. Не просто разбитое. Через него вошло что-то длинное и тёмное, чья-то рука. Она тянется к Бену.

Тот сидит прямо, прижатый к сиденью. Голова запрокинута назад. Тёмная рука касается его, совсем близко, она тычет в него своими кривыми пальцами.

– Бен, Бен, – Генри дёргает ремень, пытаясь отстегнуть, – блять, – тот поддаётся и выпускает его из объятий. Нужно развернуться всем телом, но боль в колене останавливает, – чёрт, – он обхватывает его дрожащими руками. Сухо. Крови нет.

Какой-то звук позади. В голове ещё гудит, словно там поселился рой неугомонных пчёл, но, возможно, через них пробиваются тормоза. И чей-то голос. Мужской. Вот уже совсем близко. Дверца с его стороны скрипит, ещё раз. Лицо, наполовину закрытое бейсболкой, заглядывает внутрь через стекло и что-то кричит, Генри слышит, но слов не разберёт. Дверца, наконец, открывается, и крепкие руки хватают его за плечо:

– Эй, парень, ты цел? Слышишь меня?

Генри кивает.

– Ноги зажаты? Шевелить можешь?

– Колено… – шепчет он.

– Зажато? Вылезти сможешь?

Генри пытается. Правая нога почти не болит, левую с трудом удаётся сдвинуть с места. Крепкие руки подхватывают его и вытаскивают из машины. Где-то совсем рядом играет тихая музыка.

– Там Бен… вытащи его…

Мужик сажает Генри на землю и бросается к другой двери: пара скрипов и раздаются громкие чертыханья.